По пути к пещере я снова думал о жизни и о ее непредсказуемых поворотах. Я думал о любви и самопожертвовании, об обидах и мести. Думал об иллюзиях, которые зачастую одурманивают нас похлеще всякой магии, и о надежде, которая, как обычно, умирает последней…
Интересно, если бы мы с Паулиной встретились при ее жизни, она бы смогла полюбить меня по-настоящему?
***
Пещера была совсем маленькая, едва заметная среди массивных каменных валунов, которые размещались у подножия горы. Лесовые остановились возле нее и смотрели на меня пустыми, черными глазницами.
– Уходите! Идите назад! – крикнул я, махнув на них рукой.
Лесовые начали медленно разворачиваться и вскоре ушли – скрылись между деревьями, как будто растворились в воздухе.
Я нагнулся, осторожно заглянул внутрь и увидел, что все внутри пещеры покрыто разросшимся папоротником. Всматриваясь в темноте в густую зелень, я пытался найти глазами необычный цветок. Но его нигде не было видно. Тогда я пролез внутрь, сел на каменистый выступ и замер неподвижно.
Я сидел так очень долго – минуты, часы и дни. А потом из густой листвы вдруг поднялся вверх тонкий стебель, на конце которого рос большой алый бутон. Лепестки его светились золотым свечением и медленно раскрывались один за другим, обнажая ярко-пылающую огнем сердцевину.
Я затаил дыхание – так прекрасна была вся эта картина. Цветок горел, и пламя его дрожало, бросая на своды пещеры причудливые тени. Я сидел и смотрел на всю эту диковинную красоту долго – до тех пор, пока не услышал шум и крики, доносящиеся с улицы сквозь узкий вход. Выглянув наружу, я увидел ведьму Агнессу, а рядом с ней – Паулину.
Я почувствовал, как мое сердце сжалось от тоски при виде возлюбленной. Неимоверными усилиями я заставлял себя не думать о Паулине, но все равно мои мысли снова и снова возвращались к воспоминаниям о ней. Мое сердце, моя душа и моя жизнь – все принадлежало этой длинноволосой девушке в длинном черном платье.
– Вадим! Если ты здесь – уходи! – закричала Паулина, – она убьет тебя!
Ведьма, видимо, не ожидая такого предательства со стороны "дочери", развернулась, схватила Паулину за волосы и с размаху ударила ее по лицу. Та упала, и я сжал кулаки от ярости.
– Мерзавка! А я ведь хотела подарить тебе вечную жизнь! – прошипела ведьма.
– Мне не нужна вечная жизнь. Уж лучше спать в темной, холодной могиле, чем проживать такую жалкую, подневольную жизнь! – воскликнула девушка.
Кожа не ее щеке треснула и обвисла безобразной складкой, обнажив белую кость черепа, но Паулина уже давно не чувствовала боли.
Я снова залез в пещеру, спрыгнул в заросли Ведьминого Цвета и стал пробираться сквозь пышные, ажурные листья к горящему цветку.
"Ты готов к смерти?" – слова Хозяйки лесных духов громко звучали в моей голове.
Я и сам задавал себе этот вопрос миллион раз, когда шел сюда. Но… Любовь стоит того, чтобы умереть ради нее. Иначе это не любовь вовсе.
Я готов.
Подняв дрожащую руку, я поднес ее к цветку и почувствовал, как пальцы обдало жаром. Я закрыл глаза, и передо мной возникло прекрасное и грустное лицо Паулины. А потом вдруг рядом с ней появилось еще одно женское лицо – красивое и мудрое, принадлежащее светловолосой женщине с венком на голове. Мама? Она смотрела на меня и улыбалась.
– Мама… – прошептал я.
– Ничего не бойся, сынок. Ты все делаешь правильно. Я горжусь тобой! – прозвучало в моей голове, голос был ласковый, нежный и как будто очень знакомый, родной.
Мама! У меня перехватило дыхание, на глаза выступили слезы. Я набрал полные легкие воздуха и одним махом сорвал горящий цветок с тонкой ножки. Огонь впился в мои руки тысячами раскаленных игл. От резкой боли искры посыпались из глаз, но я не вскрикнул, не отбросил цветок в сторону. Я выполз с ним в руках из пещеры и встал напротив ведьмы Агнессы.
– Давай сюда цветок и забирай девчонку! – крикнула ведьма и направилась в мою сторону.
– Ты получишь Ведьмин Цвет, – ответил я и пошел навстречу старухе.
– Нет! Нет! – закричала Паулина, поднимаясь с земли.
Она бросилась бежать ко мне, но ведьма вскинула руку в ее сторону, и тут же Паулина упала на землю, опутанная липкой паутиной, которая не давала ей пошевелиться. Подойдя к Агнессе, я вытянул вперед руку с горящим цветком.
– Коснись моей головы лепестком, когда я произнесу свое желание, – проговорила ведьма, – а потом забирай девчонку.
Она закрыла глаза и начала что-то шептать беззубым ртом себе под нос. Потом открыла глаза и взглянула на меня, давая понять, что время пришло. Я слышал, как Паулина плачет, глядя на меня.
– Вадим! Не делай этого! Ты погибнешь! Я… Я люблю тебя! – вдруг закричала она.
Я не знаю, могут ли мертвые любить, остается ли внутри мертвого тела хоть капля от чувств и эмоций, которые они испытывали при жизни. Вряд ли. Но в тот момент я искренне верил ей. Я верил в то, что Паулина любит меня, и что любовь ее так же сильна, как моя собственная.
Кинув на девушку прощальный взгляд, я схватил Агнессу и прижал ее к себе, заключая в смертельные объятия. Потухший цветок выпал из моих рук. Ведьма кричала и яростно сопротивлялась, пытаясь вырваться. Она царапала меня, кусала гнилыми зубами, раздирая мою плоть в клочья. Когда она вспыхнула, словно сухая спичка, и загорелась ярким пламенем, я понял, что моих сил больше не осталось.
Я уже не чувствовал боли – черный едкий дым, идущий от горящего тела ведьмы, заполнил все вокруг. Я глотал его, наполняясь чернотой изнутри, сливаясь с ней. А потом я перестал существовать, сам превратился в дым и пепел…
***
***
Когда просыпаешься после долгого сна или приходишь в себя после беспамятства, то в самом начале возникает странное ощущение незнания. Мимолетный момент, когда ты не знаешь, кто ты, где ты и зачем ты. Так вот, когда возвращаешься к жизни после смерти, возникает точно такое же ощущение. Поверьте мне на слово.
Я открыл глаза, не понимая, что происходит, где я и зачем… Передо мной была лишь темнота. А потом момент незнания прошел, и я вспомнил все, что случилось в лесу перед пещерой. Я снова открыл глаза – было темно. Неужели я умер?
Мне не хотелось верить в это, я