Что это еще за хрен? Хозяин здешних земель — местный помещик, решивший самолично посмотреть на источник неприятностей? Или какой-нибудь губернский чиновник? Да что же это такое… У меня теперь каждый поход в лес будет заканчиваться встречей с неприятностями?
Глава 7
Гнетущую тишину нарушил голос незнакомца. Довольно приятным баритоном он произнес:
— Не пугайся меня. Я — Илья Васильевич Верхотуров, сын пермского заводчика. А ты, надо полагать, и есть тот самый Михаил, по прозвищу Молниев, о коем толкует уже весь уезд?
Вихрь мыслей — шок, узнавание, просветление — в мгновение ока пронесся в моей голове. Вот это да! Передо мной стояла живая история! Илья Верхотуров, собственной персоной! В голове, словно вспышка молнии, пронеслись страницы секретных хроник Ордена. Верхотуров Илья Васильевич. Заводчик, авантюрист, меценат, один из Великих Основателей. Тот, кто первым научился управлять металлами, получив свой дар после столкновения с аномалией на одном из своих приисков. Человек слова и чести. Будущий столп организации, которой я служил всю свою прошлую жизнь.
И что это значит? Всего лишь то, что я сейчас повторяю путь своего пращура? Тот тоже встретился с Верхотуровым, имел с ним дела еще до того как стал дворянином. Замечательно! На ловца и зверь бежит.
Внешне я сохранял полную невозмутимость, лишь коротко кивнул, но мысли в голове устроили бешеную карусель. Так-так… пожалуй, я должен сразу задать верный тон в общении. Это, конечно, непросто — ведь я в его глазах «простой мужик», а Верхотуров — столбовой дворянин, и, судя по всему, не из последних. Да и ладно! Пытаться строить из себя обычного мужика — это не по мне. Да и стоит мне занять подчиненное положение, взять неверный тон — все, пиши «пропало». На тебя всегда будут смотреть как на слугу. Но в то же время не стоит и перегибать — иначе Верхотуров решит, что я слишком дерзок и, чего доброго, потянется за палкой. Придется его парализовать или даже сломать ему руку. А это, знаете ли, скверное начало для знакомства.
— А я — Михаил. «Молниевым» меня люди кличут. Чем могу быть полезен, господин Верхотуров?
На губах Ильи Васильевича промелькнула легкая усмешка. Мой тон, лишенный всякого подобострастия, его явно озадачил.
— Полезен хочешь быть, говоришь?.. — переспросил он, мерно постукивая стеком по сапогу. — Изволь: утоли мое любопытство. Я в здешних краях по делам службы — надобно мне закупить в мастерских купца Ерофеева партию его новейших электрических шокеров для полиции Перми. И вот у него-то я и услышал прелюбопытнейшую историю о работнике, который, сказывают, бунтует, людей калечит и с нечистой силой знается!
Он сделал паузу, внимательно глядя на меня.
— Однако же, хозяин дома сего, — легкий кивок в сторону окаменевшего Кузьмича, — поведал мне совсем иное. Толкует о спасенной дочери, и о чудесах разных. Так что услышал я две совсем разных истории, Михаил. И обе — о тебе. Так кто же ты в действительности? Злодей-колдун или лекарь-чудотворец?
От этих слов я прямо воскрес. Ну вот, сразу видно умного человека! Не стал слушать этих ерофеевских идиотов, наверняка болтавших обо мне невесть что. Не побоялся, не поленился, приехал сам посмотреть. А ведь никто его не заставлял — сам приехал, по своей воле и инициативе. Молодец! Сработаемся…
— Ни то и ни другое, господин Верхотуров. — с уверенным видом, сказал я. — Просто тут такое дело… В общем — после удара молнии я получил… дар! Силу, которую я сам еще не до конца понимаю и учусь применять. Иногда она лечит, иногда — защищает. Но исходит она не от бесов — это точно.
Говорил я смело, не опуская глаз, держался так, как привык говорить с равными. Понятное дело, дворянин не мог этого не заметить. Его бровь снова удивленно поползла вверх.
— Ты говоришь со мной, будто ты ровня мне, Михаил. Поведение твое, право, занятно… но и весьма неосторожно! Иной на моем месте приказал бы, пожалуй, тебя высечь за такую дерзость!
— Я отношусь к людям не по званиям и не по титулам, — спокойно ответил я, глядя ему прямо в глаза, — а по их поступкам. А высечь меня в этом мире навряд ли кому удастся.
Наступила тишина. Верхотуров перестал постукивать стеком и смотрел теперь уже на меня с некоторым уважением.
— Что ж… ответ, достойный не мальчика, но мужа, — медленно произнес он. — Похоже, ты и впрямь особа примечательная — может быть, даже более, чем о тебе толкуют. А скажи-ка мне, вот что: Кузьмич тут мне сказывал про некие «вечные огнива». Что ты хвалился такие создать… Правда делаешь такие?
Я коротко кивнул.
— Покажешь свое искусство? А после я был бы не прочь взглянуть и на то самое место, откуда ты носишь свои находки. Весьма интригующе звучат рассказы об этом вашем «Ведьмином лесе».
Ну что же, его любопытство было и в моих интересах. Приняв предложение Верхотурова, я кивком указал на приземистый сарай, вросший в землю рядом с избой.
— Прошу вас, господин Верхотуров. Мастерская Кузьмича, правда, пока небогата, но для дела все есть!
Мы вошли внутрь. Воздух здесь был густой, пахнущий старым деревом, стружкой и пылью. Тусклый свет от масляной лампы, которую зажег подбежавший Кузьмич, выхватывал из полумрака грубый верстак, связки сушеных трав под потолком и разный хозяйственный хлам. Верхотуров вошел без спеси, с любопытством оглядываясь. Кузьмич и его старшие сыновья замерли у порога, боясь дышать и мешать.
Я молча высыпал содержимое узлов на верстак. Пласты коры с металлическим отливом, горсть пористых камней и несколько грибов, которыми «стращал» Илейку. Верхотуров с интересом наклонился, но ничего не трогал.
— Основа всего — материалы,