Я взял гриб в руку и положил на дощатый стол. Рядом поместился мой короб-ловушка. Приложив ладонь к грибу, я выпустил свою Силу, чтобы она «Облаком» окутала гриб. Тут же из него на запах моей энергии выскочил «светлячок» — небольшая тварь, абсолютно неопасная, зато любящая находится в местах с повышенным магическим фоном. Не теряя ни мгновения я тут же поднес свой короб и руны на нем засветились, после чего светлячок засосало внутрь. Все действие не заняло больше нескольких секунд, зато выглядело со стороны эффектно.
Затем я взял в руки пласт коры и острый нож. Движения мои были быстрыми и точными. На глазах изумленного дворянина бесформенный кусок коры начал обретать четкие очертания. Я вырезал две половинки корпуса, идеально подогнал их друг к другу. На внутренней стороне прочертил несколько тонких, переплетающихся канавок, похожих на странный орнамент.
Затем наступил черед механики. Внутрь корпуса я вмонтировал крошечный, ограненный кристалл песчаника, соединив его с простым подпружиненным рычажком из дерева. Напротив кристалла, там, где заканчивалась главная канавка «орнамента», я оборудовал крохотную камеру, после чего снова взялся за короб. Небольшой всплеск моей силы, что позволило светлячку «освободиться» и вот он уже влетает в новую ловушку — подготовленные руны на стенках из коры будущей зажигалки уверенно захватывают мелкую тварь, не давая ей свободы. Еще несколько движений — и две половинки корпуса со щелчком сошлись, превратившись в гладкий, приятный на ощупь плоский футляр, который удобно лежал в ладони.
Я протянул готовое изделие Верхотурову.
— Извольте. Нажмите вот здесь, на рычажок.
Дворянин с легким сомнением взял «огниво». Пару секунд он рассматривал искусную работу, затем решительно нажал. Внутри корпуса раздался тихий щелчок. Руны на корпусе вспыхнули на миг, и из отверстия в торце футляра мгновенно вырвался короткий язык ослепительно-белого пламени. Верхотуров от неожиданности вздрогнул и едва не выронил артефакт.
— Как видите, все дело в свойствах материалов и небольшом «дополнении» в виде новой твари, что появилась на той поляне, — спокойно пояснил я, пока он с изумлением смотрел на зажигалку. — Надежнее любого кресала — не отсыреет, не откажет в бурю.
Восхищение в глазах Верхотурова быстро сменилось деловым интересом. Он погасил пламя и щелкнул еще раз. Снова вспышка.
— И как долго будет работать? — спросил он, внимательно изучая конструкцию.
— Вечно. Если «светлячок» внутри ослабнет, надобно просто оставить зажигалку рядом с электрическим прибором или чем-то, что вырабатывает ток.
— Продаешь? — его вопрос прозвучал прямо, без обиняков. — Я покупаю. И еще три таких же, если есть.
— Конечно, продаю. Для того и делаю!
Пока Верхотуров продолжал играться с зажигалкой, я молча и неторопливо сделал еще три зажигалки.
— По рублю отдам.
— Ассигнациями или серебром?
— Серебром! — уточнил я, быстро сообразив, что бумажка дороже металла явно стоить не будет. Верхотуров, не торгуясь, достал из-за пояса тяжелый кожаный кошель. Звякнули серебряные монеты, которые он аккуратно отсчитал мне на ладонь.
С видимым удовольствием он спрятал четыре зажигалки во внутренний карман сюртука. Обстановка разрядилась: и я понял, что бить его током по нервам мне не придется, и он уже смотрел на меня совершенно другими глазами — не как на какого-то «колдуна», бунтовщика или деревенское диво, а как промышленник смотрит на одаренного мастера.
— Теперь, Михаил, я желаю увидеть тот лес еще больше, — убрав покупку в седельную суму, произнес он. — Месторождение таких… самородков, должно быть, весьма примечательное место. Завтра, с рассветом, мы отправимся туда.
Меня немного покоробил этот утвердительный тон, но спорить я не стал. В моих интересах привлечь его на свою сторону. Уже хорошо, что он не стал «вставать в позу», что я не ломаю перед ним шапку, как прочие простолюдины, а пошел на контакт.
Верхотуров удалился, договорившись встретиться на рассвете у ворот. Ощущение приятного волнения от удачного знакомства и прилив сил от недавно поглощенной твари сопровождали меня на обратном пути в свою комнату. Вечер, по сути, только начинался.
До глубокой ночи шла работа при свете тусклой масляной лампы. Удовлетворение от созидания было пьянящим; взамен разрушения и боя на грани жизни и смерти, здесь было чистое творчество, рождение нового из хаоса. Скрежет ножа, срезающего тончайшую стружку с металлической коры, тихий хруст кристаллов песчаника, растираемых в ступке, осторожная работа с грибами, содержащими в себе светляков — эти звуки были лучшей музыкой. Здесь, в этой небольшой комнатке, закладывался фундамент моего будущего могущества, и этому процессу следовало отдаться целиком.
Скрип двери оторвал меня от работы, заставив поднять голову. На пороге стояла Аглая. В ее руках была глиняная миска с дымящейся кашей и деревянная ложка.
— Матушка ужин прислала, — тихо сказала она. — Чтобы подкрепиться вам. Сил надобно много.
Она подошла к верстаку и поставила миску на свободный от стружек угол. Движения ее были плавными, уже не скованными тенью недавней болезни. Румянец на щеках от жара домашней печи делал ее особенно миловидной. Она не ушла сразу, оставшись стоять рядом, наблюдая за моими руками, собиравшими детали очередного «огнива».
И в этом взгляде читалось жаркое, смущенное любопытство, робкое восхищение мужской силой, что исцеляет, творит и подчиняет себе дерево и камень. Она смотрела на мои ладони, на пальцы, с непостижимой для простых поселян легкостью создававшие удивительные вещи. Ее плечо оказалось совсем рядом с моим. Я ощущал тепло ее тела, тонкий запах свежего сена и печеного хлеба, исходивший от волос и одежды.
Теперь в ее глазах я был уже не чудотворцем, не спасителем, а мужчиной, к которому можно придвинуться вот так, почти вплотную, и молчать, зная, что тебя понимают. Пришлось заставить себя оторвать взгляд от ее лица и снова уставиться на свою работу, давая понять, что разговор окончен.
— Спасибо за кашу, — сказал я, и голос прозвучал чуть более хрипло, чем того хотелось. — Ты ступай, а миску я потом принесу!
Печально вздохнув, она еще мгновение постояла в нерешительности и, ничего более не сказав, выскользнула за дверь.
Отложив нож, я взялся за ложку. Простая гречневая каша с салом показалась вкуснее любых яств. Закончив с едой и работой, поднялся рухнул на койку. Прохладный ночной воздух проникал в приоткрытое окно, принося с собой запахи спящей деревни. Удача сегодня была на моей