У границы низины, где начиналась та самая поляна, я остановил своих спутников.
— Дальше опасно, — предупредил я ровным голосом. — Здесь бродят твари, которых глазом не увидишь. Они чуют тепло живой плоти и пьют из человека жизненную силу. Держитесь строго за мной. И ни шагу с тропы. Особенно бойтесь мест, где траву будто инеем подернуло. Там их гнезда.
Взгляд мой скользнул на прогалину впереди. Трава на ней была неестественно-желтой, а в нескольких местах на ней лежали пятна, в точности похожие на утренний заморозок.
— Вот одно из таких мест. Туда — нельзя.
Для Верхотурова мои слова были ценным предупреждением. Но отец Василий решил мне не верить, или чересчур сильно поверил в «божью силу». Сжав упрямо губы, он поднял перед собой крест.
— Что, бесы твои там затаились⁈ — вскричал он, потрясая крестом. — Прислужники твои, с коими ты знаешься⁈ Так знай же, силой Господней я изгоню их и развею твое колдовство!
Не слушая моих предостережений, он решительно сошел с тропы и, высоко подняв распятие, шагнул на пожелтевшую траву, громко возглашая слова псалма:
— Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его!..
Он сделал несколько шагов, его голос гремел в неестественной тишине. Верхотуров напряженно наблюдал, его рука легла на эфес дорожной шпаги. Я же просто ждал. Ничего. Поп облегченно и победоносно обернулся к нам, на его лице было торжество… и в этот самый миг оно сменилось маской неподдельного ужаса.
Священник пошатнулся, его лицо залила мертвенная бледность. Он судорожно схватился рукой за горло, будто его душила невидимая удавка. На его шее, прямо над ключицей, как капля крови на снегу, проступило и стало стремительно багроветь уродливое красное пятно. Молитва оборвалась, перейдя в хриплое, булькающее сипение. Здесь, возле истончения Грани в другое измерение, черви были особенно сильны. А этот еще похоже и на нервный узел сел, от чего стал пить силы из священника как пылесос. Отец Василий задыхался. Крест выпал из его ослабевшей руки и глухо стукнулся о землю.
Еще несколько секунд — и тварь, намертво вцепившаяся в нервный узел и от того парализовавшая Василия, из-за близости к Грани выпьет священника за пару дней! Да там и другие наползут, ускоряя процесс.
Ну что же, возлюби, как говориться, ближнего своего… Не теряя времени, я рванулся к нему. Два пальца моей руки, окутанные едва заметным голубоватым свечением, коснулись багрового пятна. Сухой, тихий щелчок, будто сломалась сухая веточка. Тело священника выгнулось в короткой, беззвучной судороге, и он мешком осел на землю, хватая ртом воздух. Пятно на его шее на глазах стало бледнеть и исчезать.
Секунду он лежал, приходя в себя. А затем поднял на меня глаза, полные животного ужаса и страха передо мной.
— Это ты! — прохрипел он, отползая. — Ты наслал на меня эту дьявольскую тварь! А потом приказал ей отступить, чтобы поколебать веру мою, ирод окаянный!
Прежде чем я успел ответить на этот бред, который священник нес на волне адреналина, между нами властно встал Верхотуров.
— Довольно, отче, — голосом, холоднее стали, произнес он. — Я все видел собственными глазами. Михаил предупредил вас. Он указал на это опасное место. Вы сами, вопреки чувству самосохранения и здравому смыслу, пошли туда, уповая на ваш крест. Он вам не помог. А Михаил — спас вашу жизнь, так же, как ранее вылечил деревенскую девушку. Вот как все было, святой отец!
— Но он колдун! Его сила от… — растеряно стал лепетать священник, но Верхотуров его перебил.
— … А ежели вы и дальше продолжите болтать всякий вздор, — жестко сказал Илья Васильевич, — я, по возвращении в Пермь, сочту своим долгом нанести визит в епархию. И попрошу провести самую тщательную проверку финансовой деятельности вашего прихода. Полагаю, его преосвященству будет весьма любопытно узнать о священнике, который тратит время на преследование людей, опираясь на досужие сплетни, а не на слово Божие.
Эта угроза оказалась действеннее любой молитвы. Отец Василий сжался, его пыл мгновенно угас. Понимая, что он проиграл, он, однако, сделал последнюю попытку сохранить лицо. Подняв свой крест, он опасливо шагнул ко мне и, достав из кармана рясы маленькую фляжку, начал окроплять меня водой, торопливо бормоча очистительную молитву.
Сохраняя полную неподвижность, я позволил воде стекать по лицу и одежде. Никаких корчей, никакого шипения, никакого бесовского дыма — ничего, чего ожидал увидеть священник. Мое спокойствие было красноречивее любых слов. Для Верхотурова это стало последней точкой в споре.
Отец Василий, униженно пряча глаза, отошел в сторону. Верхотуров проводил его коротким, презрительным взглядом, после чего с явным уважением повернулся ко мне.
— Что ж, Михаил, ты доказал свою правоту делом, а не словом. Этот лес и впрямь… место примечательное. Теперь хотелось бы увидеть, где ты находишь свои самородки, из которых творишь такие чудеса.
Я собирался повести его вглубь аномальной зоны, к тому самому дубу и ручью, но внезапная деталь в поведении дворянина заставила меня насторожиться. Он сделал шаг и слегка качнулся, машинально приложив ладонь в дорогой перчатке ко лбу. Его лицо, еще секунду назад выражавшее уверенность, едва заметно побледнело.
— Что с вами, господин Верхотуров? — спросил я, внутренне напрягаясь.
— Ничего… — он попытался отмахнуться, но голос прозвучал неуверенно. — Пустяки. Голова закружилась. Воздух здесь, и правда, тяжелый.
Поначалу я подумал, что его атаковал червь или еще какая-то тварь из-за Грани. Но беглый осмотр ничего не дал — нигде не наблюдалось никаких признаков энергопаразита. Что же с ним такое?
Он сделал еще один шаг в мою сторону, и его снова повело. На этот раз сильно, так, что он был вынужден схватиться за ствол ближайшей корявой березы, чтобы не упасть. Я видел, как под кожей на его виске интенсивно забилась жилка. И такая неопределенность его состояния напрягла меня сильнее всего.
Тревога, холодная и острая, уколола меня в солнечное сплетение. Мой единственный сильный союзник падал, а я не понимал причины. В первую секунду мысль метнулась по самому очевидному пути: «червь»! Незаметно подкрался и присосался. Я мгновенно «просканировал» его тело своим чутьем, прощупал ауру в поисках чужеродного,