Залпы защитников Тихой Гавани вполне ожидаемо сосредоточились на самом опасном из наших кораблей, на «Кроносе», и контр-адмирал Ткачёв предпочёл принимать выстрелы на щиты, куда перевёл всю энергию, лишив себя возможности стрелять. Вместо него стреляли «Эгида», «Паллада» и «Арес», а линкор выступал этаким тараном, идущим впереди всех, танком.
Крейсеры начали стрелять гораздо позже, как только шансы на успешное попадание перевалили за пятьдесят процентов. Артиллерийская батарея, против которой наши корабли объединили усилия, висела прямо над космопортом, и мы приближались к ней в крутом пике.
Щиты нашего линкора вспыхнули от двух попаданий подряд, выстрел третьей батареи прошёл мимо. Залп главного калибра «Ареса» заставил батарею расцвести белым огнём, который с такого расстояния напомнил мне маленький одуванчик. «Паллада» и «Эгида» добавили ещё, и первая артиллерийская батарея оказалась выведена из строя.
Выстрелы сбили её с орбиты, гигантские обломки теперь падали к планете, загораясь в атмосфере яркими метеорами. Собственно, теперь нам оставалось только зайти в проделанную брешь и пройтись по орбите артиллеристов, уничтожая их одного за другим.
Я запросил статус «Кроноса» после полученных попаданий, мне переслали телеметрию. Есть пробитие, разгерметизация, но в целом ничего такого, что не позволило бы линкору продолжать бой.
Вокруг мелькали вспомогательные кораблики и наспех переделанные для боя гражданские суда, иногда они устремлялись в самоубийственные атаки, но для того, чтобы с ними разобраться, хватало одних только башен ПКО. Их уничтожали на подлёте, словно москитов, летящих к электрической ловушке.
Почти у самых обломков батареи мы резко поменяли направление движения, используя гравитацию планеты для облегчения манёвра. Впереди нас ждали ещё три батареи, и их уничтожение это просто вопрос времени, но генерал Сэлми даже не пытался с нами связаться вновь. Возможно, стоит приложить ещё немного, так сказать, красноречия.
Вообще, будь у Альянса флот, хотя бы тот, что пытался остановить нас в Алкмаре, мы ни за что не пробились бы к планете, но адмирал Сандерленд решил не пускать нас к столице и встретить там, у газового гиганта. Фатальная ошибка с его стороны.
Мы пронеслись по орбите как неудержимый огненный смерч, одну за одной выбивая оставшиеся батареи, которые разлетались обломками и падали вниз метеорным дождём. Впору загадывать желание.
А затем разогнавшиеся и не сгоревшие в атмосфере обломки начали достигать поверхности, превращая всё это в орбитальную бомбардировку и расцветая огненными вспышками там, внизу.
Глава 26
Зрелище расцветающих красных вспышек на фоне зелёной поверхности пугало и завораживало одновременно. Падающие обломки взрывались в городах, на фермах, в заповедниках, принося с собой колоссальные разрушения, которые непременно запишут на мой счёт. Всё это повесят на меня.
— Дима, соедини меня с этими… Переговорщиками, — попросил я.
— Есть, господин адмирал… — голос связиста звучал настороженно, даже испуганно.
Если алики не дураки, они сидят в глубоком подземном бункере, которому всё равно на бомбардировку простыми метеорами, осколками и прочим космическим хламом. Если дураки… То и разговаривать с ними не о чем.
Надеюсь, всё это послужило для генерала Сэлми и его друзей хорошим уроком.
— Нет ответа, господин адмирал, возможно, помехи, — доложил Каргин. — Или они сменили канал.
— Понял, тогда свяжись с их орбитальной станцией, — приказал я.
Орбитальную станцию, висящую прямо над самым крупным поселением Тихой Гавани, мы не тронули. Объект тоже стратегический, так что, возможно, у них есть резервные каналы связи с руководством.
— Думаете, это их убедит? — хмыкнул Платонов.
— Должно, — пожал я плечами. — Хотя я уже не уверен.
Обломки продолжали падать. Наземное ПВО пыталось сбивать самые крупные, но получалось не всегда, и часто работа сил ПВО только усугубляла ситуацию. Ракеты падали на жилые кварталы вместо того, чтобы сбивать метеоры, а если им удавалось попасть по крупному осколку, то он рассыпался на тысячи осколков поменьше, точно кассетная бомба.
Вообще, это в большей степени их вина, а не наша, никто не располагает боевые спутники так близко к планете. Но они расположили и поплатились за это. Возможно, они не могли даже представить, что мы осмелимся атаковать.
Альянсовцам вообще была присуща эта черта, они склонны были переоценивать свои возможности и недооценивать противника. Именно поэтому мы били их во всех прошлых войнах. Некоторых жизнь ничему не учит.
— Господин адмирал, станция Тихая Гавань на связи, — доложил Каргин.
— Давай их сюда, — сказал я.
После небольшой заминки комендант орбитальной станции всё-таки ответил.
— К-комендант Ндебеле, станция Тихая Гавань. Вы хотели что-то об-бсудить, господин адмирал? — послышался в наушниках участливый, даже заискивающий, голос.
Похоже, мне таки удалось вселить в них толику ужаса. Настоящего, леденящего кровь.
— Вас ознакомили с проектом мирного договора, комендант? — спросил я.
— Не имел такой чести, — ответил Ндебеле.
Довольно странно, потому что комендант столичной орбитальной станции — начальство столь же высокое, как и губернатор какой-нибудь колонии или один из министров, даже выше. Фактически один из первых людей государства.
— Связь с командованием у вас осталась? Кто вообще главный теперь в Альянсе? — спросил я.
— Боюсь, что у меня нет таких данных… — проблеял Ндебеле. — После бомбардировки… Связь с Сенатом утеряна.
Я отправил коменданту проект мирного договора.
— Это ваши официальные требования, да? — спросил через некоторое время комендант.
— Это официальные требования Империи, — сказал я.
— Кажется, выбора у нас не осталось, — вздохнул он.
— Совершенно верно, — сказал я.
— Вот только я не обладаю полномочиями подписывать такой документ, — осторожно произнёс Ндебеле.
— А кто обладает? — спросил я.
Он замялся. Кажется, неразбериха в Альянсе достигла своего апогея.
— Я… Я не знаю, — признался он. — Связь утеряна…
— Подписывайте вы, как комендант орбитальной станции, — приказал я ему. — Генерал Сэлми упрямился, поглядите теперь, к чему это привело. Не советую вам следовать его примеру.
Ндебеле снова замолчал в раздумьях. Понимаю, непростое решение. Очень большая ответственность, даже для такого высокопоставленного чиновника.
— Значит… Значит, я его подпишу, — вздохнул комендант. — С заместителями. От лица всего Альянса.
— Вот и хорошо. Формальности уладим по ходу дела, — сказал я. — Прикажите всем кораблям и наземным силам прекратить сопротивление, и мы начнём. Как у нас говорят, худой мир лучше доброй ссоры.
Дело наконец-то пошло. Пусть даже кто-то признает этот договор недействительным, так как по законам Альянса подобные решения должны приниматься всем