– Я пойду с тобой, – сказала Сера. – Кэрол знает меня как клиента и художника памяти. Мое присутствие не вызовет подозрений.
Элиас хотел возразить, не желая подвергать Серу опасности, но понимал, что ее помощь будет неоценима. К тому же, она была одной из немногих людей, которым он действительно доверял.
– Хорошо, – согласился он. – Но сначала я хочу еще раз просмотреть это воспоминание. Полностью, без прерываний. Возможно, там есть еще детали, которые помогут нам.
– Ты уверен? – Сера выглядела обеспокоенной. – Это может быть эмоционально тяжело.
– Я должен знать, Сера. – Элиас посмотрел на зеленый энграмм, мерцающий в контейнере. – Должен знать, настоящие ли мои воспоминания о детстве, или они были… сконструированы.
Сера неохотно кивнула и начала подготовку к новому сеансу.
– На этот раз я установлю полную интенсивность, – сказала она. – Но буду внимательно следить за твоими показателями. При первых признаках дестабилизации я прерву процесс.
Элиас вернулся в иммерсивную камеру и расположился в кресле, готовясь к новому погружению. Внутри него боролись страх и решимость – страх перед тем, что он может узнать, и решимость докопаться до правды, какой бы она ни была.
– Готов? – спросила Сера, активируя систему.
– Готов, – ответил Элиас, закрывая глаза.
Мир снова растворился, и он вернулся на солнечную веранду дома, который помнил как свой детский дом. Но на этот раз он был полон решимости увидеть всю историю, даже если она разрушит все, что он знал о себе.
Потому что в мире, где память стала товаром, самым ценным сокровищем оставалась истина. И Элиас был готов заплатить любую цену, чтобы найти ее.
Часть вторая: Лабиринт
Глава 5: Трещины
Элиас Верн стоял перед зеркалом в ванной комнате Серы, изучая своё отражение с пристальным вниманием, словно надеялся обнаружить какую-то скрытую истину, спрятанную в чертах собственного лица. После второго, более глубокого погружения в загадочное детское воспоминание, он чувствовал себя странно отчуждённым от собственного образа. Кто этот человек в зеркале? Действительно ли он Элиас Верн, успешный торговец воспоминаниями с безупречной репутацией? Или он кто-то другой – субъект эксперимента, человек с искусственно созданным прошлым?
Воспоминание, которое он пережил в иммерсивной камере, было настолько ярким, настолько наполненным конкретными деталями, что его невозможно было отвергнуть как простую подделку. Но оно радикально отличалось от того, что Элиас помнил о своём детстве. Вместо тёплого, любящего дома с родителями-интеллектуалами, которые поощряли его любопытство, в том воспоминании был холодный, почти клинический мир, где он был не столько ребёнком, сколько объектом исследования.
И женщина – была ли она действительно его матерью? Элиас закрыл глаза, пытаясь вспомнить лицо, которое всегда ассоциировалось у него с образом матери. Но вместо чёткого изображения в памяти возникало лишь размытое пятно, словно фотография, испорченная водой.
– Элиас? – голос Серы вывел его из глубокой задумчивости. – Ты в порядке?
Он открыл глаза и повернулся к ней. Сера стояла в дверях ванной комнаты, её лицо выражало искреннюю обеспокоенность.
– Не уверен, – честно ответил он. – Кажется, я больше не знаю, кто я.
– Ты тот же человек, каким был вчера, – мягко сказала она. – Независимо от того, что случилось в твоём детстве.
Элиас хотел бы в это верить, но внутренний голос говорил ему, что это не так. Если его воспоминания – основа его личности – были модифицированы, то кто мог гарантировать, что он действительно был тем человеком, которым себя считал?
– Я провела дополнительный анализ, пока ты приходил в себя, – сказала Сера, видя его внутреннюю борьбу. – И обнаружила кое-что интересное.
Они вернулись в главную комнату студии, где на голографическом дисплее была представлена сложная диаграмма – результат глубинного анализа зелёного энграмма.
– Смотри, – Сера указала на несколько ярко выделенных участков в структуре воспоминания. – Эти паттерны имеют характерную сигнатуру. Они присутствуют только в воспоминаниях, которые были… редактированы с использованием технологии «Мнемосин-Альфа».
– «Мнемосин-Альфа»? – Элиас нахмурился. – Никогда не слышал о такой технологии.
– Неудивительно, – кивнула Сера. – Это экспериментальная технология, разработанная около тридцати лет назад группой учёных из исследовательского центра «Хеликс». Она так и не была выпущена на рынок из-за этических проблем и потенциальных рисков для психики.
– И что именно она делает?
– В теории, она позволяет не просто имплантировать или стирать отдельные воспоминания, а полностью реструктурировать память человека, – объяснила Сера. – Создавать новые воспоминания, которые органично встраиваются в существующую личность, или удалять проблемные воспоминания без явных следов их отсутствия.
Элиас почувствовал, как по телу пробежала холодная волна.
– Откуда ты знаешь об этой технологии?
– Часть моего образования как художника памяти включала изучение истории и технических аспектов манипуляции воспоминаниями, – ответила Сера. – «Мнемосин-Альфа» упоминалась как теоретическая разработка, которая никогда не была реализована. – Она сделала паузу. – По крайней мере, официально.
– А «Хеликс»? Что это за исследовательский центр?
– Был одним из пионеров в области технологии памяти. Закрылся около двадцати лет назад после скандала, связанного с нарушениями этических норм. Детали никогда не раскрывались публично. – Сера подошла ближе к дисплею. – Но вот что действительно интересно: один из основателей «Хеликс» – доктор Мойра Девлин – после закрытия центра исчезла из публичного поля. Есть слухи, что она продолжила свои исследования в частном порядке, с финансированием от анонимных источников.
– И ты думаешь, что эта Девлин может быть связана с модифицированными воспоминаниями, которые появились на рынке? – спросил Элиас.
– Это логичное предположение, – кивнула Сера. – Особенно учитывая специфические характеристики этих воспоминаний, которые соответствуют теоретическим возможностям «Мнемосин-Альфа».
Элиас задумчиво посмотрел на структуру энграмма на дисплее. Если технология «Мнемосин-Альфа» действительно использовалась для модификации его детских воспоминаний, и если эта женщина, Мойра Девлин, была связана с экспериментами, которые он видел в своём стёртом воспоминании, это могло привести его к истине о его прошлом.
– Нам нужно больше информации, – решительно сказал он. – О «Хеликс», о Девлин, о том, какие эксперименты они проводили.
– Согласна, – кивнула Сера. – Но официальные источники вряд ли содержат информацию, которую мы ищем. Особенно если эти эксперименты были… неэтичными.
– Тогда нам нужны неофициальные источники, – Элиас достал из кармана свой коммуникатор. – Я свяжусь с Марселем. Если кто-то и знает о тёмной стороне истории технологии памяти, так это он.
Пока Элиас устанавливал защищённую связь с Марселем Торном, Сера продолжала анализ зелёного энграмма, надеясь найти дополнительные ключи к его происхождению.
– Марсель, – сказал Элиас, когда связь была установлена. – Мне нужна твоя помощь. Что ты знаешь об исследовательском центре «Хеликс» и докторе Мойре Девлин?
На другом конце линии воцарилось долгое молчание.
– Марсель? – повторил Элиас. – Ты меня слышишь?
– Слышу, – наконец отозвался Торн, и его