– Времени нет, – Михаил встал. – Оптимальное окно для начала протокола закрывается через… – он посмотрел на часы, – восемнадцать часов. Мы должны принять решение.
– Мы? – Елена подняла бровь. – Решение принимаю я, Михаил. Это моё тело и мой ребенок.
– Конечно, – он смягчился. – Извини. Я просто… я верю в этот проект, Лена. И я верю, что ты – идеальный кандидат. Не только с научной точки зрения, но и с личной. Я знаю, как долго ты пыталась, сколько разочарований пережила. Эта технология может гарантировать успешную беременность.
Елена молчала, анализируя его слова, тон, выражение лица. Что-то не складывалось в этой картине.
– Почему тебе так важно мое участие, Михаил? Дело не только в науке, верно?
Он отвернулся к окну, за которым начинал сереть рассвет.
– Мы были хорошей командой, Лена. До того, как всё разрушилось.
– Мы были ужасной парой, Михаил. Именно поэтому всё разрушилось.
– Но как ученые мы дополняли друг друга, – он повернулся к ней. – Твоя теоретическая проницательность, мой экспериментальный подход. Вместе мы могли достичь того, что невозможно по отдельности.
– И ты хочешь возродить это профессиональное партнерство?
– Я хочу дать тебе то, чего ты всегда хотела – ребенка. И я хочу, чтобы мы вместе сделали нечто великое, – он вздохнул. – Да, возможно, есть и личный мотив. Я никогда не переставал…
– Не надо, – резко прервала его Елена. – Мы оба знаем, что это неправда. Ты не любил меня тогда, не любишь и сейчас. Ты любишь идею нас как научного тандема. Ты любишь то, чего мы могли бы достичь вместе. Но не меня.
Михаил не стал спорить.
– Может быть. Но разве это меняет суть предложения? Научный прорыв, гарантированная беременность, шанс изменить мир. Разве не этого ты хотела?
Елена встала, чувствуя внезапную решимость.
– Я подумаю до вечера, – сказала она. – А сейчас мне нужно отдохнуть. И зарядить телефон.
– Я отвезу тебя домой, – предложил Михаил.
– Нет, я вызову такси. Мне нужно побыть одной и всё обдумать.
Он не стал настаивать.
– Как скажешь. Позвони, когда примешь решение.
Когда Михаил ушел, Елена еще некоторое время сидела неподвижно, анализируя всю информацию, все нюансы разговоров, все невысказанные подтексты. Что-то подсказывало ей, что за этим проектом скрывается нечто большее, чем ускорение эмбрионального развития. Что-то, связанное с сознанием, с квантовыми состояниями мозга – тема, которую она сама исследовала теоретически.
Её рука непроизвольно легла на живот. Крошечный эмбрион, возможно, последний шанс стать матерью. Рисковать или нет?
Выйдя из института, Елена вдохнула свежий утренний воздух. Небо светлело, ночь уступала место дню. Начинался новый цикл, новая последовательность событий. И ей предстояло решить, какой путь выбрать.
Тихий голос внутри шептал, что какое бы решение она ни приняла, ничто уже не будет прежним. Она чувствовала это с той же уверенностью, с какой физик ощущает приближение квантового скачка – момента, когда система необратимо переходит в новое состояние.
И где-то глубоко внутри неё, в крошечном скоплении клеток, которому предстояло стать человеком, уже начинался процесс, который изменит не только её жизнь, но, возможно, и судьбу всего человечества.
Глава 2: Протокол
Елена проснулась от звука дождя, барабанящего по окнам её квартиры. Сквозь тонкие шторы пробивался серый, размытый свет – день обещал быть пасмурным. Она лежала неподвижно, прислушиваясь к своему телу. Никаких физических симптомов беременности пока не ощущалось, но знание о новой жизни, зарождающейся внутри, изменило её восприятие собственного существования.
Часы показывали 14:37. Она проспала почти восемь часов – роскошь, которую редко могла себе позволить. Рядом с кроватью лежал телефон, теперь уже заряженный. Три пропущенных звонка от Михаила, два сообщения. Но ничего от таинственного "друга".
Елена села на кровати, методично обдумывая ситуацию. Всю дорогу домой она анализировала риски и возможности, взвешивала научные данные и личные опасения. С профессиональной точки зрения проект был захватывающим – на грани невозможного, но все же в пределах научной достоверности. С личной – беспрецедентным риском.
Она встала и подошла к окну. Москва под дождем казалась размытой, нечеткой, как набросок акварелью. Жизнь текла своим чередом – люди спешили по делам, машины двигались в потоке, где-то вдалеке виднелись башни делового центра. Обычная реальность, ничего необычного. И всё же где-то в этом городе существовал институт, в котором разрабатывалась технология, способная изменить фундаментальные представления о времени и развитии.
Телефон завибрировал. Михаил.
– Да? – ответила она.
– Елена, время истекает, – его голос звучал напряженно. – Оптимальное окно для начала протокола закрывается через шесть часов. Мы должны знать твое решение.
– Я еще не приняла его.
– Елена, послушай, – он перешел на более мягкий тон. – Я понимаю твои сомнения. Но возможность участвовать в таком проекте выпадает раз в жизни. И шанс гарантировать успех беременности…
– Ничто не гарантировано, Михаил. Особенно когда дело касается экспериментальных технологий.
– По последним данным, успешность превышает 90%. Это лучше, чем при обычном ЭКО.
Елена молчала, глядя на дождь.
– Ладно, – вздохнул Михаил. – Я не буду давить. Но если ты согласишься, нам нужно начать не позднее восьми вечера. Позвони, когда решишь.
Он отключился. Елена положила телефон и направилась в ванную. Приняв душ, она почувствовала себя лучше, мысли стали яснее. Она сделала себе крепкий чай и села за компьютер.
Первым делом она проверила сообщение с неизвестного номера. Никаких следов, защищенная линия. Затем она начала углубленное исследование Института Акселерированного Развития и его руководства. Официальная информация была скудной – сайт с минимумом данных, несколько упоминаний в научных изданиях, ничего в масс-медиа. Доктор Виктор Ларин имел впечатляющую научную биографию – выпускник МГУ, затем работа в Институте теоретической физики, несколько лет в Кембридже, возвращение в Россию. Последние пять лет его публикации были редкими и неконкретными, что указывало на засекреченную работу.
О Сергее Кузнецове информации было еще меньше. Бывший военный, затем служба в ФСБ, после – работа в сфере безопасности научных проектов. Никаких научных публикаций, никаких интервью, минимум цифрового следа.
Елена провела еще час, анализируя научные аспекты проекта на основе данных, которые она видела в институте. Теория была элегантной, хотя и балансировала на грани известных физических законов. Идея использования квантовых эффектов для манипуляции биологическими процессами не была новой, но их подход к созданию локализованных полей измененной темпоральности представлял собой значительный прорыв.
Телефон снова завибрировал. На этот раз номер был знакомым – её бывший научный руководитель, профессор Леонид Баранов.
– Леонид Петрович, – Елена была искренне рада его слышать. – Какая неожиданность.
– Елена, моя дорогая, – голос пожилого профессора звучал тепло. –