Глава IV
На царевой службе
Иль-Мурза – Сеюш-Мурза – Дмитрий Сеюшевич
середина XVI – конец XVII в
Иль-Мурза, в отличие от брата, всерьез и основательно решил строить жизнь свою и своих потомков заново, не особо, видимо, вникая в то, что творилось в дальнейшем в Ногайских степях. И строго говоря, немудрено. Он получил возможность более стабильной и богатой жизни, нежели та, которую он с юности вел в родных ковыльных просторах.
Иль-Мурза получил весьма обширные наделы – ему и его сыновьям были переданы даже некоторые дворцовые, то есть государевы, села. Доходы (в том числе с ямского промысла) с них шли в счет жалованья мурзы. Впрочем, с этих доходов он должен был содержать служилых татар с казаками, которые там проживали. Мурза, разумеется, отвечал не просто за их сытость, но и за полную боеготовность. А нужда в опытных воинах у Ивана Грозного была большая.
Середина 60‐х годов XVI века, когда Иль-Мурза начинает обживаться на Руси, – это время очень сложное и воистину переломное. Прежде всего, начинаются серьезные проблемы в ходе Ливонской войны. Начавшаяся в 1558 году блестящими победами над Ливонским орденом, а потом его полной ликвидацией, в дальнейшем она обернулась долгим противостоянием с Речью Посполитой, которая возникла в результате унии Польши и Великого княжества Литовского.
В 1565 году Иван Грозный учреждает опричнину. Это явление по сей день – предмет споров историков. Мы не будем давать ему оценки. Лишь отметим, что как раз новых татарских подданных царя карательные акции того периода не затронули. Иван им-то как раз доверял, в отличие от представителей старинных русских родов. Характерный пример – описанная ранее коллизия с временной передачей трона Чингизиду Симеону Бекбулатовичу.
Татарские контингенты активно использовались в ходе Ливонской войны. Неоднократно в свидетельствах современников, как русских, так и иноземных, упоминаются ногайские всадники. Но сам Иль-Мурза не особенно заметен на страницах хроник тех лет. Другое дело его родственник, известный нам муж, а в описываемый период уже вдовец прекрасной Сююмбике, и в прошлом казанский хан – Шах-Али.
В исследовании Ярослава Пилипчука «Татары в Ливонской войне» подробно рассматриваются деяния его воинов. Он, в частности, отмечает: «Наиболее обстоятельно о событиях Ливонской войны сообщал Балтазар Руссов. Он рассказывал, что опустошениями занимались русские, а войско возглавлял пленный татарский правитель Сигалей, а также, что ливонцы не исполнили своего обещания русским, и поэтому царь послал татарина им отомстить. Чтобы прекратить русские набеги, ливонцы должны были заплатить дань в 40 тыс. Под 1560 г. сообщалось, что русские устроили триумф и на нем были два пленных татарских царя: казанский и астраханский. Один из них плюнул на пленных ливонцев и назвал их немецкими собаками. Балтазар Руссов указывал, что русское войско вторглось в земли Ливонского Ордена в землю Вирланд, воевали близ Дерпта и Риги. Сигалею было приказано осуществить вторжение в Лифляндию. Для сообщений всех немецких хронистов общим является то, что татары жестоко опустошили ливонские земли. Швед Петер Петрей же изображал Шах-Али «уродом», который был непопулярным среди татар (шведский хронист заимствовал сей пассаж у Сигизмунда Герберштейна). Нужно отметить, что, по мнению А. Белякова, рассказы немцев о зверствах татар могли быть одним из приемов ведения информационной войны против русских, хотя в отдельных случаях, как, например, при взятии Ашерадена в 1577 г., сведения о жестокости татар не лишены оснований».
Участвовал в Ливонской войне и сын Сююмбике и, соответственно, племянник Иль-Мурзы царевич Утямыш, принявший крещение под именем Александр. В 1563 году в составе государева полка он участвовал в походе на Полоцк.
После смерти Грозного Иль-Мурза остается уважаемым и ценимым московским двором подданным. Известно, что он обращался к царю Федору Иоанновичу с просьбой не учитывать доход с принадлежавших ему деревень в счет его жалованья, утверждая, что такая практика применяется в отношении других татарских владетелей. И государь его пожаловал.
Спорной является роль Иль-Мурзы и его сыновей в событиях Смутного времени. Автор двухтомного сочинения «О роде князей Юсуповых» князь Николай Борисович Юсупов – младший, разумеется, старается доказать, что его далекий предок не признавал легитимности самозванцев. Однако то, что и первый, и второй Лжедмитрии подтверждали его права на имевшиеся владения и давали новые пожалования, говорит скорее об обратном.
Довольно подробно и основательно этот вопрос разбирается И.И. Смирновым в статье «К характеристике политики Лжедмитрия II по крестьянскому вопросу».
«Жалованная грамота Лжедмитрия I от 5 января 1606 г. представляет собой подтвердительную грамоту, выданную взамен (жалованной грамоты царя Федора Ивановича (“…велел тое грамоту переписати на свое царское имя, и велел им на их села я деревни дати сю свою царскую жалованную новую грамоту, таковую ж, какова у него, прежде сего, брата нашего жалованная грамота была”). В соответствии с этим основная формула грамоты Лжедмитрия I, определявшая права Иль-Мурзы Юсупова в отношении его владений, гласила: “Пожаловал есми его Иль-Мурзу с детьми, теми селы, со всеми доходы, по прежнему, и доходы ему свои с детьми имати со хрестьян, чем их он изоброчит”», – приводит исследователь доказательства лояльности Иль-Мурзы Лжедмитрию I.
Со вторым самозванцем отношения сына бия Юсуфа были сложными и неоднозначными. И все же говорить о неприятии им человека, прозванного «Тушинским вором», никак не приходится.
Смирнов указывает: «Вторая из жалованных грамот – грамота Лжедмитрия II – относится к самому концу деятельности второго самозванца, ко времени его похода на Москву, летом 1610 г. Она была дана (как говорится в тексте грамоты) “на нашем стану, под Москвою, в Коломенском”. И хронология, и обстановка получения Иль-Мурзой Юсуповым жалованной грамоты Лжедмитрия II стоят в прямой связи как с положением, в котором находился в это время Лжедмитрий II, так и с некоторыми моментами поведения самого Иль-Мурзы Юсупова. Когда в октябре 1608 г. в Романов были посланы эмиссары Лжедмитрия II – Тимофей Бирдюкин-Зайцев и др. для приведения населения к присяге на имя Лжедмитрия II, то Иль-Мурза Юсупов “с своими детишками и с племянниками своими государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всея Руси, по своей вере шертовал и со всеми своими с татары”. Однако уже в марте 1609 г. народно-освободительное движение против Лжедмитрия II и польских интервентов привело к освобождению Романова из-под власти тушинцев. Во время боев за Романов между отрядами народного ополчения и воеводами Лжедмитрия II Иль-Мурза Юсупов выступал на стороне Лжедмитрия II и, как он сам писал ему, “под Романовым, с нашими изменники бился”, а затем ушел из Романова в Ростов. Однако этот