И в декабре 1736 года Голицын был вызван на допрос. Он был настолько болен и слаб, что не мог самостоятельно передвигаться. Однако силы духа ему было не занимать. Он отказался отдавать шпагу прибывшим за ним гренадерам и выбросил ее в окно. Не позволил он им и вынести себя из дома. Это по его приказу проделали его собственные слуги.
Во время следствия он также вел себя дерзко и неуступчиво. Поэтому в приговоре указывалось, что выносится он не только за злоупотребления служебным положением, но и за «противности, коварства и безсовестныя вымышленыя поступки, а наипаче за вышеупомянутые противные и богомерзкие слова».
Князя присудили «казнить смертию». Однако императрица заменила казнь тюрьмой, что, впрочем, ничего принципиально не изменило. В конце января его доставили в Шлиссельбургскую крепость, а уже в апреле он там же скончался.
Так что времена были очень опасные. Только безоговорочная преданность и непричастность к разным «затейкам» давала вельможам надежду не только выжить, но сохранить и приумножить свои богатства. И Борис Юсупов ни в чем компрометирующем в период, когда по доносу можно было запросто лишиться головы, замечен не был.
Тем временем у него на глазах пал древний рода Долгоруких, тех, кто при Петре II чуть не породнился с государем. Утвердившись на престоле, Анна Иоанновна отправила видных представителей рода в Сибирь, в Берёзов, где незадолго перед этим скончался сосланный туда ранее Меншиков.
В 1738 году, на основании доносов на крамольные речи о государыне, которые вел князь Иван уже в ссылке, Долгоруких вывезли в Тобольск, где подвергли допросам с применением дыбы для обеспечения сугубой откровенности.
Показания, данные под пыткой, свидетельствовали о том, что ими было составлено подложное завещание Петра II, в котором он якобы передавал престол своей невесте, так и не ставшей ему женой, – Екатерине Долгорукой. И хотя задуманная интрига так и не осуществилась, участники ее были обречены.
Итогом следствия стал страшный приговор. 8 ноября 1739 года в Новгороде князя Ивана Алексеевича четвертовали, Иван и Сергей Григорьевичи, а с ними Василий Лукич были обезглавлены.
Меньше чем через год покатилась с плахи голова и представителя одного из древнейших родов, сподвижника Петра Великого Артемия Волынского. Его уличили в составлении некоего «прожекта» ограничения самодержавия. Но изначальной причиной следствия был только и исключительно его конфликт с Бироном.
В том же году скончалась и Анна Иоанновна. Императором был провозглашен сын племянницы почившей государыни Анны Леопольдовны, двухмесячный младенец Иоанн Антонович. Но фактическая власть осталась в руках Бирона. Он стал регентом. Однако, понимая, что теперь его положение далеко не так прочно, как прежде, он попытался наладить государственные дела. Французский посланник при петербургском дворе Шетарди пишет в одном из донесений: «Он непрерывно занят тем, что может его сделать угодным народу; последний много терпел от затруднений и медлительности, которыми отличалось ведение здешних дел; для того, чтобы сократить срок делопроизводства, Бирон отправился третьего дня в сенат, оставался там по крайней мере четыре часа и будет туда являться отныне каждый четверг».
Но это его не спасло. Буквально через месяц временщик был свергнут, и власть перешла к родителям императора-младенца Анне Леопольдовне и принцу Антону Брауншвейгскому. Впрочем, и им не удалось удержаться на вершине.
Через год при поддержке гвардии дочь Петра Великого Елизавета отстраняет их от власти. Супруги были отправлены в ссылку в Холмогоры, где впоследствии и скончались. А Иоанн Антонович с детских лет стал узником. Сначала его просто изолировали от родных, а в юношеском возрасте заточили в Шлиссельбургскую крепость. Там, уже в правление Екатерины II, в ходе неудачной попытки освобождения несчастный был убит.
Алексей Константинович Толстой в своей шуточной поэтической «Истории государства Российского» так ярко описывает переход короны от Анны Иоанновны к Елизавете Петровне (Иоанн Антонович из повествования вовсе выпадает):
Бирон царил при Анне;
Он сущий был жандарм,
Сидели мы как в ванне
При нем, daß Gott erbarm!
Веселая царица
Была Елисавет:
Поет и веселится,
Порядка только нет.
Это, конечно очень утрированная картина, но смену атмосферы в российском обществе она отражает вполне адекватно. Что же Борис Григорьевич? При новой государыне он только упрочивает свое положение и обретает новые высокие посты и чины.
Он был пожалован в действительные тайные советники. Выше этого чина в петровской Табели о рангах были только действительный тайный советник I класса и канцлер. Из Москвы Борис Григорьевич был переведен в Петербург и назначен президентом Коммерц-коллегии, то есть фактически стал министром торговли Российской империи.
Кроме того, он с 1742 года стал директором Ладожского канала. Проложенный при Петре Великом, канал был в то время крупнейшим в Европе гидротехническим сооружением, к тому же критически важным для снабжения Петербурга. Мысля стратегически, князь Юсупов внес в Сенат предложения о соединении Ладожского канала с Волгой и Окой.
В 1750 году Елизавета Петровна доверяет князю Юсупову новое важное и почетное поприще – назначает его главным директором Сухопутного шляхетского корпуса. Фактически он становится ответственным за воспитание будущей российской элиты.
И судя по отзывам не только современников, но и позднейших исследователей, с блеском справляется с этой задачей. Генерал-майор Висковатов пишет в «Краткой истории кадетского корпуса», изданной в 1832 году:
«Имя сего достойного вельможи заслуживает быть незабвенным в истории первого Кадетского корпуса. Обращая все свое внимание и употребляя все свое время на воспитание вверенного ему юношества, он входил во все подробности корпусного управления: удалил неспособных чиновников, улучшил содержание кадетов, ввел лучший порядок в преподавание наук, приказал при ротах вести списки штрафованных воспитанников, узнавал отличившихся по наукам и поведению. Не было предмета, на который бы он не обращал внимания».
Показательна логика, которой предписал придерживаться при изучении предметов князь. Он настоял, например, что начальные сведения по географии надо преподавать прежде, чем историю. Исходил директор из того, что лучше понимать события могут те, кто ясно представляет себе, где они происходили.
Вспомним бессмертную комедию «Недоросль» Дениса Фонвизина, младшего современника князя. Именно географии там посвящен впечатляющий фрагмент:
«Г-жа Простакова (сыну). Слышишь, друг мой сердечный? Это что за наука?
Митрофан (тихо матери). А я почем знаю.
Г-жа Простакова (тихо Митрофану). Не упрямься, душенька. Теперь-то себя и показать.
Митрофан (тихо матери). Да я не возьму в толк, о чем спрашивают.
Г-жа Простакова (Правдину). Как, батюшка, назвал ты науку-то?
Правдин. География.
Г-жа Простакова (Митрофану). Слышишь, еоргафия.
Митрофан. Да что такое! Господи боже мой! Пристали с ножом к горлу.
Г-жа Простакова (Правдину). И ведомо, батюшка. Да скажи ему, сделай милость, какая это наука-то, он ее и расскажет.
Правдин. Описание земли.
Г-жа Простакова (Стародуму).