Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
И самое интересное, что оно относится к тому же 1830 году, что и послание «К вельможе». А князь Юсупов, хотя и не известен нам как стихотворец, но, несомненно, он был поэтом собственной жизни – она сама и есть его произведение.
Николай Борисович ненадолго приезжает на родину, чтобы присутствовать на бракосочетании сестры с герцогом Курляндским, и вскоре вновь отправляется за границу, продолжая, по завету Бомарше, «все обозревать, всему учиться, все узнавать».
Как раз в этот период он посещает Вольтера в его доме в Фернье и производит на того самое благоприятное впечатление своей любезностью и остроумием, о чем философ не преминул сообщить императрице, состоявшей с ним в переписке. А она, польщенная тем, что один из ее подданных получил столь высокую оценку, в свою очередь отвечала: «Если вы довольны князем Юсуповым, то я должна за него засвидетельствовать, что он восхищен вашим приемом и всем, что вы говорили в то время, когда он имел удовольствие видеть вас».
И лишь в 1781 году, он, возвратясь в отечество, от частной жизни переходит к деятельности на государственном поприще. Впрочем, и тут оказались востребованы приобретенные им познания о быте и нравах зарубежных стран. Пару лет прослужив в Комиссии по коммерции, он был по высочайшему повелению отправлен чрезвычайным посланником и полномочным министром в Турин ко двору сардинского короля Амедея III.
Екатерина Великая поручает князю самые непростые и деликатные задачи. Например, в Рим на встречу с папой Пием VI она просит его отправиться не в ранге посланника, а как «путешествующего кавалера Российского Двора». От него требовалось убедить понтифика возвести в сан кардинала Могилевского архиепископа Сестренцевича. Государыня считала, что тем самым католики, проживающие на территории ее империи, окажутся под управлением подконтрольного ей церковного владыки, а не какого-то неблагонадежного из числа проживающих в чужих владениях.
Затем, уже как вполне официальное лицо, князь приезжает в Венецию. В те времена она еще была независимой аристократической республикой, за влияние на которую в этот период боролись Англия и Австрия. Николай Борисович был призван наладить отношения с ее элитой.
Затем его делегировали еще и к неаполитанскому двору короля Фердинанда I. Но князь выполняет отнюдь не только дипломатические поручения. Его любовь к искусству и изысканный вкус делают его совершенно бесценным агентом по поиску для государыни различных произведений искусства и разнообразных редкостей. Например, сохранились письма, в которых она особо благодарит князя за пополнение ее коллекции камей – резных полудрагоценных камней с рельефными изображениями, представляющими собой самые разные сюжеты – от портретов до многофигурных композиций. Наиболее ценными считаются античные образцы. Екатерина тогда начала формировать ставшую впоследствии знаменитой их эрмитажную коллекцию.
Интересно, что в одном из писем императрица в конце замечает, что ни разу не упомянула про войну с Турцией, которая была в разгаре, и, казалось бы, с посланником надлежало обсуждать прежде всего эту тему. Но с князем императрица отдыхала душой от государственных забот, поскольку тот, вполне следуя наказам Бомарше, наслаждался прекрасным во всех его проявлениях, что и стало для него смыслом жизни.
По просьбе императрицы он вновь приезжает в Рим к папскому двору, но на этот раз не с политической миссией, а во имя стремления приобщиться к прекрасному. Николай Борисович сумел получить согласие папы на снятие русскими мастерами копий с фресок работы Рафаэля в Ватиканском дворце. Они были воспроизведены в Эрмитаже и стали одной из его жемчужин. Когда вы в очередной раз побываете в этом музее и посетите Лоджии Рафаэля, то, наслаждаясь их великолепием, вспомните, что обязаны вы этими возвышенными минутами тяге императрицы Екатерины к прекрасному и обходительности князя Юсупова.
Разумеется, Николай Борисович интересовался не только творениями прошлого. Он свел знакомство с самыми известными живописцами того времени – Жаном-Батистом Грёзом, Ангеликой Кауфман, Жаком Луи Давидом и другими. А выдающийся скульптор Антонио Канова и вовсе считал князя своим другом. И конечно, в те годы Юсупов активно формировал свою уникальную коллекцию самых разных произведений искусств – от живописи до ювелирных изделий.
Князь и лично, и в письмах сопровождал и направлял наследника престола Павла Петровича и его супругу великую княгиню Марию Федоровну в 1781–1782 годах во время их путешествия по Европе, которое они совершали под именами графа и графини Северных. По поручению будущего императора Николай Борисович также заказывал книги и картины в Париже и Риме для пополнения Эрмитажа.
В начале 90‐х годов XIX века князь наконец завершает свое длительное пребывание за границей и возвращается на родину. Пришла пора обзаводиться семьей и создавать фамильное гнездо.
Феликс Юсупов пишет: «В 1793 году князь Николай женился на Татьяне Васильевне Энгельгардт, одной из пяти племянниц князя Потемкина. В младенчестве она уже покоряла всех. Двенадцати лет была взята императрицей и находилась при ней неотлучно. Вскоре завоевала двор и имела множество поклонников. В то время посетила Санкт-Петербург английская красавица и оригиналка герцогиня Кингстонская, графиня Бристольская. Имелась у ней яхта с дорогими мебелями. На палубе был устроен экзотический сад, на ветвях распевали райские птицы.
В Зимнем герцогиня познакомилась с юной Татьяной и сильно к ней привязалась. Уезжая, она просила государыню отпустить Татьяну в Англию, где думала сделать ее наследницей своего огромного состояния. Государыня пересказала Татьяне просьбу. Татьяна, и сама горячо привязанная к англичанке, не захотела покинуть родину и государыню.
Двадцати четырех лет она вышла за князя Николая Юсупова. Тому было в ту пору более сорока. Поначалу все шло хорошо. Родился сын Борис».
До Юсупова Татьяна была замужем за дальним родственником – генерал-майором Михаилом Потемкиным, от которого у нее были сын и дочь. Но в браке они прожили лишь около шести лет – супруг скончался. И уже через два года после этого молодая вдова нашла новую блестящую партию.
Княгиня, как и Николай Борисович, отнюдь не была чужда прекрасному. И ей род Юсуповых обязан еще одной, ставшей легендарной коллекцией – драгоценностям.
Феликс свидетельствует: «Княгиня была дельным человеком и думала о красе ногтей. Особенно любила украшения и положила начало коллекции, впоследствии знаменитой. Купила она брильянт “Полярная звезда”, брильянты французской короны, драгоценности королевы Неаполитанской и, наконец, знаменитую “Перегрину”, жемчужину испанского короля Филиппа II, принадлежавшую, как говорят, самой Клеопатре. А другую, парную к ней, говорят, царица растворила в уксусе, желая на пиру переплюнуть Антония. В