Феликс задавался несколько иными вопросами. Вспоминая те катастрофические времена, он много позже писал: «События следовали одно трагичнее другого, и я стал спрашивать себя, уж не убийство ль Распутина вызвало их. Так, во всяком случае, думали многие. И сам не понимал, да и теперь не понимаю, как мог я замыслить и совершить поступок ни мало не в духе натуры моей и принципов. Действовал я как во сне… Совесть не мучила меня, мысль о Распутине спать не мешала. Когда просили меня рассказать об убийстве, я говорил как очевидец, и только».
Наконец, в Крым вошла Добровольческая армия генерала Деникина. Феликс, несмотря на всю чуждость ему военной службы, решил, что на этот раз не может оставаться в стороне. Он пишет: «Мы с шуринами моими решили вступить в Белую армию и подали просьбу в зачисление командующему генералу Деникину. Нам было отказано. Причины политические: присутствие родственников императорского семейства в рядах Белой армии нежелательно. Отказ сильно расстроил нас. Мы горели желанием вместе со всеми офицерами-патриотами принять участие в неравной борьбе с разрушителями Отечества. В едином патриотическом порыве поднялись по России люди. Новую армию возглавило несколько военачальников. Имена генералов Алексеева, Корнилова, Деникина, Каледина, Юденича войдут в историю российскую, составив славу ее и гордость».
Они, конечно, вошли в историю. Но обстановка на фронте весной 1919 года была крайне угрожающей. На рейде Кореиза 7 апреля появился английский дредноут «Мальборо». Английский король Георг V хотел спасти в первую очередь вдовствующую императрицу. Но и всем, кого она готова была взять с собой, конечно, отказа быть не могло. Так Юсуповы оказались на борту корабля, который навсегда разлучил их с родиной, но спас от неизбежной смерти от рук большевиков.
Князь Феликс Юсупов – старший вспоминал: «Для меня же сознание, что я покидаю Россию и стану беженцем, было гнетуще: душа тоскливо ныла, и я переживал томительные минуты, которых никому, даже злейшему врагу не пожелал бы переносить. Ах, как все это тяжело, тяжело… непостижимая тоска меня всего оковала, я ходил по палубе этого громадного корабля, упорно жадно всматриваясь в родной берег, видел горы, закутанные набежавшим туманом, сосновые леса, которые выделялись темными пятнами, едва озаренные уже появившимися звездами. Вся эта картина становилась мне дороже, чем когда-либо, не оттого ли, что между нею и мною было уже то пространство, которое не могло более меня к ним приблизить, а только могло удалить. Я чувствовал, что я все это теряю: “Прощайте надолго, навсегда”. Я не плакал, но внутренне мое сердце рыдало. Когда на корабле опустили флаг и раздался английский гимн, я тревожно к нему прислушался, а когда англичане заиграли “Боже, Царя храни”, мы с женою тихо заплакали».
Дредноут доставил беженцев на Мальту. Елизавета Красных приводит забавный и весьма показательный эпизод: «С того самого момента, когда беженцы сошли на берег мирной Мальты, они немедленно столкнулись с проблемой беженцев всех времен. Отсутствие средств к существованию служило причиной немалого беспокойства. Ко всему прочему Юсуповых ждали неожиданные траты. Покидая крейсер “Мальборо”, императрица Мария Федоровна обратилась к старшему князю Юсупову с личной просьбой отблагодарить прислугу “Мальборо”, выдав им 200 английских фунтов. Верный князь не посмел отказать императрице, и теперь ему приходилось решать проблему поиска средств. К поиску решения присоединился и Феликс-младший. Его отец вспоминал: “Сунулся в контору ‘Кук’ – отказ, поехал в банк – то же самое. Положение самое глупое… Затем мы с сыном спустились завтракать, но какими средствами заплатить за этот завтрак – новая проблема. Я вызвал хозяина отеля. Мне ужасно было совестно с места просить у него денег, а его должно было удивить, что только что приехали, еще не поселились, а просят денег. Он мне сказал, что должен посоветоваться со своим сыном. Становилось крайне неприятно”. Но по чудесному совпадению в гостях у хозяина гостиницы оказался родственник из Одессы, хорошо знавший фамилию князя Юсупова, и который поручился за русских. Это помогло получить 300 фунтов, выполнить поручение императрицы и заняться перевозом семьи на берег».
Первое время, чтобы добыть средства на пропитание, приходилось закладывать драгоценности, которые удалось вывезти с собой. Но у семьи в Европе было имущество. Юсуповы-старшие обосновались в Риме. Феликс с Ириной поначалу отправились в любимый князем Лондон.
Между тем в Европу хлынули потоки беженцев самого разного политического окраса. Великий князь Александр Михайлович со своеобразным апокалиптическим юмором писал о том, как оказался однажды в одном парижском кафе с Керенским и Савинковым. «Нужно быть русским и прожить двадцать лет покушений и восстаний, чтобы оценить эту тонкую иронию судьбы. Савинков, Керенский и великий князь – все трое на террасе одного и того же третьесортного кафе в Париже, все трое в совершенно одинаковом положении задыхающихся от бессильной злобы, не знающие, позволят ли им остаться во Франции и наберется ли у них завтра денег на чашку кофе… Ни один Робеспьер не сиживал с герцогом Орлеанским в его неоплаченном номере вонючей грошовой гостиницы в Филадельфии, и ни один Кромвель не скакал бок о бок с Карлом II по раскисшим полям Бургундии в поисках снеди и пяти фунтов взаймы», – так описывал великий князь подлинную уникальность русской революции.
Феликс-младший активно занялся проектами, которые могли помочь всем этим разномастным русским беженцам. Князь совсем не чурался размещать несчастных прямо в своей квартире. Он вспоминал: «Спали кто где, в основном на полу. А куда денешься? Не успею устроить одних – новые, бездомные. И не было конца горемыкам… Помню, как поражался и негодовал португальский король, увидав в квартире моей вавилонское столпотворение. Окончательно добил я его, усадив ужинать в ванной комнате. Не понимал король Мануил беспорядка». Позднее Феликс вместе с русским промышленником Зеленским приобрел в пригороде Лондона особняк с садом специально для размещения беженцев.
Потряс он лондонцев и нестандартным благотворительным предприятием – устроил «синий бал» с целью привлечения средств в российский Красный Крест. Зал был украшен изысканными синими тканями. В самом действе участвовала подруга Феликса с давних времен, знаменитая балерина Анна Павлова. Сборы, благодаря проведенной на балу лотерее, были весьма внушительными.
Впрочем, Феликс умудрялся помогать соотечественникам даже посредством своих странностей и чудачеств. Никогда уже он не располагал по-настоящему крупными суммами, хоть сколько-нибудь сопоставимыми с былым состоянием, не раз бывал буквально на грани полного разорения, но при этом содержал внушительный штат людей, многие из которых вообще непонятно чем занимались. Но Феликс считал, что подлинный князь должен вести себя так в