Саша стихла. Такая тоска сквозила в Савкиных словах! Она вспомнила тут же, будто в кипяток окунулась, что ему практика не светит никогда, как бы он ни старался. Он всегда будет ждать их только по эту сторону. Но обида за себя все-таки осталась, и она сказала спокойно, почти насмешливо:
– И что? Ты думаешь, эти карамельки помогут тебе услышать стихотворение Эмили или пережить прыжок в лужи?
Савва ответил не сразу. Бросил свою фишку на стол, сказал мрачно:
– Я не знаю. Но буду пробовать. И потом… там я хотя бы не одинок.
И он вышел из библиотеки, даже не попрощавшись с Магелланом.
На ужин Савва впервые сел за другой столик – с Трофимом и близнецами. Саша чуть не плакала.
* * *
После ссоры с Саввой школа стала казаться Саше унылой. Она сидела на уроках, машинально что-то решала, писала, учила, но все это будто скользило мимо нее. Особенно тяжело было видеть, как Савва болтает с девочками из Карамельного содружества в холле, смешит их, обнимает при встрече. Саша могла его понять: в Содружестве карамелек все время происходило что-то интересное. Доска внеучебных занятий, обычно полупустая, теперь была плотно завешана объявлениями на розовой, белой и сиреневой бумаге: милыми рассказиками, которые они писали на уроках Яны, или ответами на какие-то вопросы, которые Алиса составляла для всех членов клуба, – так они «знакомились поближе». «А заодно демонстрируют всем, какие они дружные и творческие!» – злилась Саша, понимая, что она просто завидует. Завидует, что у них весело, что они так друг друга поддерживают, и все эти игры по кругу: «Тайный друг», обмен носками, «Угадай по ассоциации», челлендж за челленджем… Их собственный «первоклассный» клуб канул в Лету, она не смогла его удержать. В новом учебном году они ни разу не собрались в дальней кладовке, все были заняты и погружены в себя, вот Савва и променял их с Кириллом на карамелек.
Кирилл никак не комментировал Саввин уход, но в столовой и на уроках всегда сидел с Сашей.
– Вы с ним не общаетесь? – спросила как-то, не выдержав, Саша.
– Почему? – удивился Кирилл. – Общаемся. Мы же в одной комнате живем. Просто у него другая компания, что ж теперь…
– Не хочешь к ним присоединиться? – напрямик спросила Саша и замерла. А вдруг он скажет «да»?
– Нет, спасибо, – спокойно ответил Кирилл.
У Саши потеплело в груди. Но все-таки она не удержалась:
– А ты знал, что практически все карамельки – ткачи? Все первоклассники выбрали эту мастерскую! К чему бы это?
Кирилл не ответил, только плечами пожал, но Саша была уверена, что он знал и что его это почему-то задевает.
В этом полугодии Кирилл активно взялся за учебу, будто решил собрать двадцать семь золотых уже к Новому году, а Саша тосковала. Бесцельно шаталась она по школе, тратя медяки на упрямые двери и забредая в такие уголки, до которых раньше никогда не доходила. Так однажды, спустившись по винтовой лестнице со смотровой площадки круглой башни (с нее был виден только лес, пестрый и бесконечный), она попала в светлый коридор, который показался смутно знакомым, но никак не получалось вспомнить, когда она могла бы здесь проходить. По правой стороне шли подряд двери с номерами, будто в гостинице, по левой – окна. В окна был виден парк, лабиринт, крыша кондитерской.
Вдруг одна из дверей открылась, и Саша замерла. Захотелось спрятаться, но тут же она подумала, что честно заплатила за вход медной «мельницей», чего ей прятаться? Она распрямила плечи, готовая отвечать на вопросы, но человек, вышедший из комнаты номер тринадцать, ее не заметил. Он был худой, смуглый, старый и очень уставший. Седые волосы до плеч, вязаный растянутый свитер, потертые брюки, мягкие домашние туфли. Он медленно шел по коридору походкой человека, не знающего, куда деть время, которого у него слишком много. Потом подошел к окну, замер. Саша прошмыгнула мимо. Старик обернулся на ее шаги, удивленно приподнял брови, но ничего не сказал. Саша толкнула дверь в другом конце коридора и вышла… к кладовке, в которой весь прошлый год собирался их первоклассный клуб. И тогда вспомнила! Она этого старика именно здесь и видела в прошлый раз! Его вел Алехин, и они говорили на незнакомом языке.
Ремесла
В этом году Алехин начал вести у них странный предмет, который назывался «устройство и взаимодействие миров».
– Давайте представим, – сказал он на первом уроке, – что наш мир – не единственный. Что совсем рядом есть другие миры.
– Великий кристалл, – понимающе кивнул Леня, большой поклонник Крапивина.
– Так представлял Вселенную не только Владислав Петрович, – кивнул Алехин. – Вот, например, Лев Николаевич Толстой в семьдесят два года вдруг пишет: «Этот мир случайный, – один из многих», да и такое количество историй про другие миры дает нам повод задуматься: а так ли мы одиноки? И речь не про далекие планеты, речь про принципиально другое устройство мира.
На этом уроке Алехин задавал им читать разные книжки: сказки, фэнтези, фантастику, потом они обсуждали возможности попасть из одного мира в другой и как там все устроено. А однажды Алехин заговорил про прях.
– Мы не знаем точно, но складывается ощущение, что любой мир проживает такую же жизнь, как и человек: рождается, развивается, взрослеет, стареет, умирает. Если существа, населяющие его, мудры и относятся к своему пространству бережно, то мир более устойчив и просуществует дольше, если же нет…
– Всем конец? – спросил Коля.
Алехин улыбнулся:
– Не думаю. Потому что, как бы ни был хрупок мир, можно вернуть ему устойчивость, удержать на краю. Есть мнение, что сделать это могут пряхи.
Саша заметила, что Алехин говорит с оговорками: «есть мнение», «возможно», «мы точно не знаем», – будто боится оказаться правым.
– Когда я говорю о пряхах, – продолжал Алехин, – я не имею в виду тех, кто умеет прясть нить на прялке. Я говорю об особенных людях, которые рождаются, когда наш мир изнашивается, стареет. Как правило, это девочки, – он сделал легкий поклон в сторону девочек. – Вроде бы самые обычные, просто у них есть…
– Суперспособности? – влез Савва.
– Скорее, особое умение слышать мир, понимать его чуть глубже, чем обычные люди, и это дает им возможность… как бы это сказать поточнее…
– Создавать новый? – подсказала Марьяна.
– Да, возможно. Пряхи, как правило, обладают силой менять ход истории. Мы очень мало знаем о них, сведения невероятно скудны, наверняка можно сказать только одно: сила, которая им дана, может обратиться во вред,