– Меня зовут Си. А тебя?
– Тайрин.
– Ну-ка тихо! – гаркнул мастер над словами. – Что еще за болтовня во время работы?
Я вздрогнула и схватила кисть. Вдох и выдох. Я в книжке. Я в книжке. И вообще, я просто отвыкла в ШДиМ, а в обычной школе на нас тоже часто кричали. Так что все хорошо. Я осмотрюсь и выполню задание!
Первый рабочий день мы с Яной отметили шикарным ужином: фантомный повар отлично готовил куропаток в сливочном соусе.
* * *
В голове у меня весь день зрел еще один важный вопрос.
– Если этот дом и все, что в нем, – плод вашего воображения, то как мы можем быть уверены, что нас с вами тоже кто-то не выдумал? Что, если их мир – выдуманный для нас, а наш – для них?
– М-м-м-м… какое интересное наблюдение… что натолкнуло тебя на эту мысль?
– Ну, вы сказали, что мы тянем нити, и я же знаю, что миров много. Но еще вы сказали, что выдумали этот дом, который такой реальный! Так почему бы нашему миру тоже не быть плодом чьего-то воображения? Нам Алексей Васильевич на лекции рассказывал про намерение, способное…
– Создать меренгу из ничего? – усмехнулась Янина.
– Ну почему же из ничего, – буркнула я сердито. – Из опыта поедания меренг и большого желания съесть ее вновь.
– Ах, моя дорогая, если бы было все так просто! Захотел мира во всех мирах – и вот он, пожалуйста! Захотел лекарство от рака – получите!
– Я не говорю, что это просто! И понимаю, что такие глобальные вещи никому не под силу, но…
– Но так хочется, – горько проговорила Яна. – Не будем спорить, дружок. Расскажи лучше, как прошел твой первый день в библиотеке.
У Яны прямо-таки суперспособность – уходить от ответов на важные вопросы. Но и библиотеку обсудить надо.
– Ну-у-у… Она большая, – сказала я. – Очень-очень большая библиотека. Очень мрачная. Люди там тоже такие… строгие. Все по правилам.
– Но ты ведь сможешь их обойти?
– Конечно. – Я хмыкнула. У меня тоже есть суперспособность. – Я сфотографировала карту библиотеки, теперь надо ее перерисовать…
– Зачем?
– Потому что одна я не справлюсь. Мне нужен будет помощник из местных, и, кажется, я знаю, кто им будет. Но фотография ее испугает и насторожит, а вот рисунок – нет.
– Ей точно можно доверять? Ты уверена?
Я задумалась. Рыжая Тайрин понравилась мне сразу. Это ее мы видели в разношерстной компании на Громких чтениях, это она хмурилась, пока холеный книжник хорохорился. У нее было хорошее лицо. Такое, что хочется довериться.
– Я еще подумаю, – сказала я уклончиво. – Пригляжусь.
– Да. Лучше не торопиться.
* * *
Я наблюдала. Старшие рисовальщицы не годились, это ясно: наша дружба будет выглядеть неестественно. Бьёке? Мне она нравилась, но, кажется, у нее крутой нрав, а уж какой острый язык! Пожалуй, проще всего было подружиться с мягкой, доброй Аутой… но сможет ли она помочь? Хватит ли ей смелости? Я снова посмотрела на Тайрин. Та водила глазами по строчкам, а губы чуть подрагивают, скрывая прочитанное… она читает! «Вот та, кто нам нужна, – сразу поняла я. – У нее есть тайна, и я могу этим воспользоваться».
Вечером я поделилась своим открытием с Яной.
– Гм, – сказала та, поглаживая тонким пальцем с перстнем краешек бокала. – А мастер над словами Гута не так прост, как кажется… Что ж… тем лучше, отличная работа, Саша! В школе ты получила бы за нее золотой, не меньше.
Я улыбнулась. И сказала:
– Но мы не в школе. Как мне подружиться с ней?
– Наблюдай. Пойми, с кем она дружит, узнай, что любит. Втирайся в доверие. Стань для них своей – безопасной, понятной, легкой.
Я кивнула. Я чувствовала, что нравлюсь Тайрин, надо просто сблизиться, а уж это я, наверное, сумею. Мне интересно наблюдать за людьми – будто разматываешь клубок разноцветных сложнотекстурных ниток, ведь у каждого своя история.
Теперь я старалась выходить из библиотеки в то же время, что и Тайрин с Бьёке и Аутой, вовлекала их в разговор, шла с ними гулять, и постепенно стала своей в их маленькой компании. И чуть не попалась.
В тот вечер мы бродили по городу после работы, болтали о том о сем, и я так глупо влезла в разговор про стеклодувную мастерскую!
– И почему мастерами назначают не по способностям, а по наследству? Это несправедливо! Этот ваш Лайпс, может, вообще ничего не смыслит в стекле!
Это вырвалось само собой, мне просто было жаль Тайрин, которая так переживает за брата. Но Бьёке развернулась ко мне и, глядя в глаза, подозрительно спросила:
– Откуда ты такая умная взялась? Мне бы в твоем возрасте и в голову такое не пришло!
В солнечном сплетении будто вспыхнул белый огонь. Вот он – вопрос напрямик. Как соврать, не соврав? Нет. Правду. Говори правду и прячь в ней ложь. Я мысленно досчитала до пяти и сказала спокойно:
– Ну… на самом деле мне уже двенадцать, просто я маленького роста.
– Ври больше! – сказала Бьёке. – Как ты могла два года скрываться от Отбора?
Ну, тут уже легко, тут уже легенда, которую Янина сочинила для мастера Гуты.
– Я болела. Не вставала с кровати и будто спала. А потом очнулась.
– По-моему, ты все врешь. Никто не может спать два года.
– Это не совсем сон, это как болезнь. Я упала и ударилась головой. Так бывает.
Так бывает, Бьёке, всякое в этой вселенной бывает, она многогранна, она бездонна и так огромна, что нам никогда не постичь даже крохотной ее части. И бывает – все. Я подумала, что мир Рилы узок и тесен, будто севший во время стирки свитер. И неужели этим классным ребятам никогда не узнать, как необъятен мир? Хотя бы из книг… Как же это несправедливо!
В общем, я выкрутилась только благодаря Ауте, которая пришла на помощь с историей про своего дядю. Надо быть осторожнее: Бьёке умна и подозрительна.
* * *
С Яной мы общались мало, виделись редко. Утром надо было бежать в библиотеку, а вечером я валилась без ног и мгновенно засыпала. От долгого сидения и упорного перерисовывания