Сталин до самого конца Третьего рейха опасался сепаратного мира между Германией и западными державами. Во время конференции в Крыму он сделал вид, что Советский Союз не слишком заинтересован в немецких репарациях [258]. По мнению Майского, Сталин решил «не пугать союзников нашими требованиями, заинтересовать союзников открывающимися перед ними возможностями». Более того, кремлевский вождь сократил планы по использованию германских военнопленных в качестве рабочей силы для восстановления советских городов и народного хозяйства [259]. На самом деле заинтересованность СССР в экономической эксплуатации Германии была огромной. 11 мая 1945 года Сталин указал Маленкову, Молотову, председателю Госплана Вознесенскому, Майскому и другим чиновникам высшего звена на необходимость скорейшего демонтажа и переброски немецких военно-промышленных предприятий в Советский Союз в целях обеспечения восстановления экономики промышленных районов, особенно Донбасса. Во время этого обсуждения Молотов подчеркнул, что нужно успеть демонтировать все промышленное оборудование в Западном Берлине, пока он не перешел под контроль западных держав. «Слишком дорого обошелся нам Берлин» [260].
В планах Кремля относительно будущего Германии главное место отводилось вопросам о границах и зонах оккупации [261]. Сталин и его окружение перекроили карту Германии. Пруссия, «осиное гнездо германского милитаризма», была ликвидирована и расчленена. Ее восточная часть вместе с Кёнигсбергом отошла к Советскому Союзу. Западная ее часть, вместе с городом Данциг, вошла в возрожденную Польшу. Кроме того, Сталин решил передать Польше промышленно развитые и богатые ископаемыми германские земли Померанию, Восточный Бранденбург и Силезию – в качестве компенсации за территорию восточной Польши, населенную преимущественно украинцами и белорусами, которую Советский Союз аннексировал в 1939 году и удержал за собой в конце войны. Почти все немецкое население восточногерманских земель убежало от террора Советской армии, а те, кто остались, были изгнаны польскими властями. Советские власти поддерживали политику поляков и чехов по изгнанию всех этнических немцев с земель, на которых они жили столетиями. Западные союзники не возражали. К концу 1945 года в общей сложности 3,6 миллиона немцев Пруссии, наряду с 10 миллионами немцев из других частей Восточной Европы стали изгнанниками или погибли при переселении. Большая часть беженцев из восточных земель оказалась в той части Германии, которая была оккупирована западными союзниками. Геополитическая и этническая карта Восточной и Центральной Европы радикально изменилась [262].
Первоначально, на конференции в Ялте, руководство западных держав было склонно сотрудничать с Советским Союзом в германском вопросе. Было даже предложение договориться о разделе Германии на несколько государств. Сталин, по-видимому, с самого начала не верил в такое сотрудничество и готовился к борьбе за Германию с западными союзниками. В конце марта 1945 года группе чехословацких руководителей, посетивших его с визитом, он сообщил о том, что западные державы «постараются спасти немцев и сговориться с ними» [263]. 11 мая 1945 года на заседании ГКО на Старой площади Маленков сослался на слова Сталина: «Германия поражена силой оружия, но за души немцев нам еще придется повоевать – тут битва будет трудной и длительной» [264]. А 4 июня 1945 года, на встрече с немецкими коммунистами, Сталин рассказал им, что план расчленения Германии «имелся у англо-американцев», но лично он, Сталин, был против этого. И все же, добавил он, в перспективе «будет две Германии – несмотря на все единство союзников». Что Сталин при этом имел в виду, неясно. Его слова можно трактовать по-разному. Отсутствие в Германии единого правительства, которое могло бы стать правопреемником Германской республики Веймарского периода (1919–1933), делало ситуацию крайне неопределенной. Чтобы дать немецким коммунистам возможность укрепить свои позиции в политической жизни Германии, Сталин настоял на их объединении с социал-демократами в партию «немецкого единства». Социалистическая единая партия Германии (СЕПГ) была создана в зоне советской оккупации в феврале 1946 года. Такая партия могла бы, по советским замыслам, распространить свое влияние и на западные зоны [265].
Однако не эта партия, а Советская военная администрация в Германии (СВАГ) стала ключевым институтом для претворения в жизнь советской политики на оккупированной германской территории. К началу 1946 года СВАГ, конкурируя по численности с западными оккупационными властями, выросла в большую бюрократическую машину. Ее аппарат насчитывал до 4 тысяч сотрудников, которые, как и подобало представителям державы-победительницы, имели значительные привилегии: двойную зарплату – в советских рублях и немецких марках; лучшие условия жизни, чем у высокопоставленных чиновников в Советском Союзе; права и статус, позволявшие им помыкать теми, кто еще недавно был «господствующей расой» Европы. Поскольку этот аппарат работал на «передовом крае» и был подвержен опасным влияниям, исходившим из западных зон, за ним присматривали две конкурирующие спецслужбы – МВД и МГБ [266].
Главой СВАГ стал Георгий Жуков, но он довольно скоро утратил этот пост: Сталина беспокоила всенародная слава маршала, к тому же обладавшего своевольным характером. Сменивший Жукова на этой должности маршал Василий Данилович Соколовский, бывший учитель сельской школы, был образованным и вместе с тем скромным и непритязательным человеком [267]. В помощь ему Сталин создал должность политсоветника. В феврале 1946 года этот пост занял Владимир Семенович Семенов: ничто в прошлой жизни 34-летнего кандидата наук и дипломата среднего звена не предвещало такую стремительную