Блокируя Западный Берлин, Сталин осуществлял очередную пробу сил. Его осторожный расчет сочетался с жесткой решимостью действовать там, где соотношение сил было в пользу Советского Союза. Действия Сталина в Берлине нужно рассматривать в более широком европейском контексте. В феврале 1948 года коммунисты Чехословакии захватили власть в стране. Демократическое правительство Бенеша – Масарика сдалось без боя, что было большой победой для нового курса, координируемого из Кремля. В то же время Сталин смирился с тем, что Соединенные Штаты и Великобритания никогда не допустят, чтобы прокоммунистические силы одержали победу в Греции. На встрече с югославскими и болгарскими партийными руководителями 10 февраля 1948 года Сталин сказал, что «если нет условий для победы» в Греции, «нужно не бояться признать это». Он заявил, что «партизанское движение», поддержанное в 1947 году Кремлем и югославами, следует «завершить». Югославские коммунисты не согласилась с этим выводом и это, наряду с другими факторами, спровоцировало раскол между Сталиным и Тито [307].
Пока назревал Берлинский кризис, в Италии в апреле 1948 года прошли первые после провозглашения там республики общенациональные выборы. Итальянская коммунистическая партия (ИКП) имела шансы на победу, но такой исход событий мог привести к переходу Италии из западного в советский блок и тем самым радикально изменить соотношение сил в Европе. Документы из кремлевского архива показывают, что наиболее радикальные силы в ИКП были готовы в случае неудачи на выборах поднять вооруженное восстание. Но лидер партии Пальмиро Тольятти, опытный ученик коминтерновской и сталинской школы, понимал международные последствия подобной авантюры. 23 марта Тольятти передал через советского посла в Риме письмо Сталину. Он предупреждал кремлевского вождя о том, что вооруженное столкновение ИКП с антикоммунистическим лагерем может «привести к большой войне». Тольятти писал Сталину, что в случае начала гражданской войны в Италии Соединенные Штаты, Великобритания и Франция будут поддерживать антикоммунистические силы. Тогда ИКП понадобится помощь югославской армии и вооруженных сил других восточноевропейских стран, чтобы удержать контроль над Северной Италией, где коммунистов поддерживали рабочие. Сталин ответил немедленно. Он дал указание ИКП ни в коем случае не прибегать к вооруженному восстанию для захвата власти в Италии [308]. Генералиссимус понимал, что гражданская война в Италии грозит большой европейской войной и занял в этом вопросе осторожную, реалистичную позицию. Другое дело – Западный Берлин, расположенный внутри зоны советской оккупации. Здесь, по мнению Сталина, риск был оправдан, шансы на успех точно рассчитаны. Успешный исход Берлинского кризиса мог привести к благоприятному для Советского Союза исходу борьбы за всю Германию.
Историк Владимир Печатнов в кремлевском архиве нашел данные о том, что в мае 1948 года, в разгар сталинской попытки блокировать доступ людей, сырья и продовольствия в Западный Берлин, Сталин задумал «мирное наступление» против администрации Трумэна. Его целью было подорвать растущую популярность плана Маршалла, изобразить действия администрации Трумэна единственной причиной назревающего раскола Европы и Германии. Сталин использовал секретный канал связи с Генри Уоллесом, который баллотировался в президенты от Прогрессивной партии. Внезапно «Правда» опубликовала сталинский «Ответ господину Уоллесу», ставший сенсацией мировой печати. Сталин поддержал мирные инициативы, выдвинутые Уоллесом, и заверил того: «Никакой холодной войны мы не ведем. Ее ведут США». Сталин давал понять, что американо-советские разногласия вполне возможно преодолеть путем переговоров [309]. Это был, в частности, и намек на возможный исход блокады Западного Берлина.
Но события пошли совсем не так, как ожидал кремлевский вождь. Мягкая зима, изобретательность англичан и американцев, организовавших «воздушный мост», с помощью которого в город доставлялось все необходимое, от угля до продовольствия, а также упорство и ожесточение жителей Западного Берлина против советских властей смешали Сталину карты. Запад преподал Советскому Союзу дорогостоящий урок, введя жесткие экономические контрсанкции против советской зоны оккупации. За понесенный экономикой Восточной Германии ущерб были вынуждены платить советские власти. Наконец, советский бойкот не помешал, а скорее способствовал успеху денежной реформы, осуществляемой союзниками в Западной Германии и Западном Берлине [310].
Психологическое воздействие берлинской блокады на западных европейцев и их политические предпочтения было огромным и крайне негативным для Советского Союза и его внешней политики. Берлинский кризис способствовал образованию 9 апреля 1949 года Североатлантического союза (НАТО), куда вошли США, Канада и десять западноевропейских стран. НАТО политически и навсегда узаконило военное присутствие США в Западной Европе и Западной Германии. 11 мая 1949 года после кратких переговоров Советский Союз отменил все ограничения по доступу в Западный Берлин и подписал соглашение с тремя западными оккупационными державами. Это соглашение признавало де-факто постоянные права западных союзников на пребывание в Берлине. Кроме того, был подписан отдельный протокол, где стороны согласились поделить город на западную и восточную части. 23 мая 1949 года, спустя несколько дней после снятия блокады Берлина, западные зоны стали называться Федеративной Республикой Германией (ФРГ).
Сталинская политика в отношении Германии исходила из базовых установок, вытекавших из исторического опыта Веймарской Германии и европейской дипломатии в период между двумя мировыми войнами. Однако в новых послевоенных условиях эти установки не сработали. Во-первых, расчет на объединение с германскими националистами не принес советским властям ожидаемых результатов. Сталин не учел, что после краха нацистского режима весной 1945 года подавляющее большинство немцев разуверилось в национальной идее и совсем не стремилось возродить централизованное германское государство. Как показали политические события в Западной Германии после 1948 года, немцам больше всего хотелось нормализации экономической жизни и восстановления традиционного уклада в отдельных германских землях. Отношение к восточногерманским землям в Западной Германии у многих немцев – в отличие от беженцев – было отчужденным: сказывалась историческая память о том, что именно Пруссия стала инициатором создания второго германского «Рейха» в 1871 году. Эти настроения проявились в том, что представители различных слоев населения в Западной Германии, особенно ее Рейнских областей, единодушно поддержали главу Христианско-демократического союза Конрада Аденауэра, твердого сторонника прозападной ориентации. Он стал первым канцлером Федеративной Республики Германии [311].
На советском влиянии вне зоны советской оккупации в Германии, особенно в Западном Берлине, можно было поставить крест. Немцы в западных зонах города сплотились в своем неприятии коммунистического диктата. Если раньше они не слишком жаловали западных оккупантов, но теперь они увидели в них, особенно в американцах, защитников от советского давления. Присутствие американских и английских войск в Западной Германии и Западном Берлине отныне обрело