В своем выступлении Маленков сделал еще одно яркое заявление: о том, что СССР испытал первую в мире водородную бомбу. Со смешанным чувством гордости и тревоги слушал речь Маленкова по радио Андрей Дмитриевич Сахаров – советский физик-ядерщик, один из создателей этой бомбы, находившийся в это время на испытательном полигоне в Казахстане. На самом деле успешное испытание бомбы произошло лишь через неделю после речи. Заявление произвело желаемое впечатление: в глазах лидеров зарубежных стран и всего народа Маленков предстал в качестве лидера ядерной сверхдержавы [392]. Но Хрущев истолковал речь Маленкова как попытку добиться «дешевой личной популярности» за счет остального руководства. В особенности он не мог простить и забыть Маленкову то, что тот узурпировал прерогативу выступать в роли главного защитника крестьянства, т. е. большинства народа. Эту роль Никита Сергеевич примерял на себя. В сентябре 1953 года Хрущев провел специальный Пленум ЦК, посвященный новым мерам по развитию сельского хозяйства. А еще через пять месяцев, на следующем пленарном заседании Центрального комитета, Хрущев представил свой план освоения целинных земель в Казахстане – грандиозную программу, обещавшую в сжатые сроки покончить с постоянной нехваткой продовольствия. Эта программа дорого обошлась стране, она задвинула на задний план проблемы крестьянства средней полосы, вызвала в казахских степях экологическую катастрофу. Но зато, как написал биограф Хрущева, целина продемонстрировала партийному аппарату, что Никита Сергеевич «обладал лидерскими качествами, которые отсутствовали у Маленкова» [393].
Этот же пленум утвердил Хрущева первым секретарем ЦК КПСС. Назваться «генеральным» новый лидер не решился. Он нравился многим из партийцев, выдвинувшихся при Сталине. Как и многие из них, он был рабоче-крестьянского происхождения, недоучка, прямолинейный до грубости. Вместе с тем за его простецкой внешностью и малокультурной речью скрывался быстрый ум, способность моментально схватывать новую информацию, практицизм и фантастическая энергия. Хрущев, по контрасту со Сталиным, не таился от народа и любил общение с людьми. Маленков, желая добиться авторитета среди руководителей производства, а также в научных и культурных элитах страны, вначале пытался журить партийный аппарат за излишнее вмешательство в управление экономикой и культурой. Хрущев, напротив, завоевал партийных аппаратчиков на свою сторону и сделал их главной силой в борьбе за власть. Он также взял под свой контроль спецслужбы, преобразованные в Комитет государственной безопасности. Подчиненный формально Совету министров, КГБ с февраля 1954 года работал «под контролем партии», а точнее – по указаниям первого секретаря. Во главе КГБ встал ставленник Хрущева Иван Серов – бывший руководитель Смерш, проводивший сталинские репрессии в Польше и Восточной Германии. Теперь у Хрущева были надежные рычаги, с помощью которых он получал возможность оттеснить председателя Совмина на периферию общественного внимания, ограничить ему доступ к важной информации и даже шантажировать его угрозами рассказать партии о его гнусной роли в «ленинградском деле» и о близости к Берии до июня 1953 года. Личная канцелярия Маленкова оказалась в унизительном подчинении секретариату партии, а помощник Маленкова Дмитрий Суханов был позже уволен и арестован якобы за растрату государственных средств и утерю секретных документов. На заседаниях Президиума и пленумах ЦК Хрущев председательствовал, а когда члены коллективного руководства появлялись на публике, шел впереди всех [394].
В эпоху холодной войны борьба за наследие Сталина впрямую касалась вопроса о руководстве советской внешней политикой. Для многих представителей высшей номенклатуры страны и широких слоев населения умение вести международные дела казалось чем-то сверхъестественным, проявлением высшей мудрости. Кто из коллектива руководителей рискнет примерить на себя сталинскую мантию мирового лидера и сможет разговаривать на равных с лидерами других великих держав? Кто сумеет, сочетая в себе реализм и проницательность, понять общее направление мирового развития на долгосрочный период и защитить интересы Советского Союза на международной арене? Победитель в кремлевской гонке за первое место получал не только полный контроль над огромной партийно-государственной бюрократической машиной, но и должен был возглавить социалистический лагерь, международное коммунистическое движение, и даже все «прогрессивное человечество» в жестокой схватке с мировым капитализмом.
Если бы встреча на высшем уровне произошла вскоре после мая 1953 года, когда о ней заговорил Уинстон Черчилль, то Маленков в качестве главы государства оказался бы в центре внимания международной общественности. Его международный статус мог бы помочь ему в борьбе за власть в Кремле. Однако к концу 1954 года время, отпущенное Маленкову для пребывания на политической вершине, закончилось. Хрущев наедине с другими членами Президиума сетовал, что для успешного ведения будущих переговоров с Западом Маленков слишком слаб духом и неустойчив. Этого аргумента было достаточно для того, чтобы 22 января 1955 года Президиум проголосовал за снятие Маленкова с поста председателя Совета министров. Спустя девять дней Пленум ЦК КПСС одобрил это решение [395].
На этом пленуме Хрущев и Молотов впервые заявили партработникам высшего звена о том, что Маленков в мае 1953 года «полностью был вместе с Берией» по вопросу о «сдаче» ГДР. Хрущев сообщил пленуму о том, что весной 1953 года он «не раз говорил другим товарищам, в особенности товарищу Молотову: теперь Черчилль так добивается встречи в верхах, а я, честно говоря, боюсь, что, когда он встретится лицом к лицу с Маленковым, Маленков испугается и сдастся». Смысл этого высказывания был очевиден: председатель Совмина слабохарактерен, а потому не сможет представлять Советский Союз на встрече с главами капиталистических стран. В своих воспоминаниях Хрущев напишет: «Мы вынуждены были заменить Маленкова… Для бесед в Женеве требовался крепкий человек» [396]. Оказалось, что таким человеком мог быть только сам Хрущев.
Изображая верность принципу коллективного руководства, Хрущев отказался совмещать посты первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР. Взамен он предложил назначить председателем Совмина своего товарища, Николая Булганина, являвшегося на тот момент министром обороны