Начальник Генштаба маршал Василий Соколовский подал в отставку в знак протеста против непродуманных сокращений в армии. Многие офицеры были отправлены в отставку без адекватной материальной компенсации, без возможности получить другую профессию, пенсионное пособие или жилье. Высшие военные чины не могли открыто ругать хрущевскую реформу, однако в застольных беседах отводили душу, а на практике вставляли палки в колеса, где могли. Хрущевский ядерный блеф также вызывал скрытое сопротивление. Еще во время Суэцкого кризиса в советском генералитете завелись сомнения: стоит ли делать ставку на одно ядерное оружие и строить экспансионистские планы, не подкрепленные реальной военной мощью. Уже после отставки Хрущева один из его критиков скажет: «Тогда мы находились на волосок от большой войны!» Другой подытожит: «В течение последних семи лет Советская страна без всяких к тому серьезных причин и оснований трижды оказывалась на грани войны. Это тоже не случайность, а система, особый „способ“ осуществления внешней политики путем угрозы войной империалистам» [538]. Наиболее образованные генералы воспользовались развернувшейся на страницах закрытого журнала «Военная мысль» теоретической дискуссией, чтобы подвергнуть сомнению чрезмерные упования Хрущева на ядерные вооружения. В статьях, опубликованных в 1960 и 1962 гг., генерал Петр Курочкин, генерал-полковник Амазасп Бабаджанян и другие авторы соглашались с американскими экспертами, в частности с Максвелом Тэйлором и Генри Киссинджером: полагаться исключительно на ответный ядерный удар не следует, это будет означать выбор между капитуляцией и самоубийством [539].
Хрущеву не удалось переубедить своих маршалов и генералов, однако следовать своей «ракетной доктрине» он их заставил. Министр обороны Родион Яковлевич Малиновский создал при Академии Генерального штаба рабочую группу для подготовки секретного пособия по военной стратегии в ядерную эпоху и приказал маршалу Соколовскому, одному из главных противников хрущевской военной реформы, взять на себя осуществление проекта. В этом пособии детально разрабатывался тезис о том, что следующая мировая война будет ядерной, и подчеркивалось огромное значение начальной фазы этой войны – нанесения первого ядерного удара. В книге, правда, утверждалось, что Советский Союз владеет ядерным оружием не для того, чтобы вести войну, а чтобы сдерживать Соединенные Штаты. Ядерная война будет слишком разрушительной, а потому ее надо избежать во что бы то ни стало. Противоречие между двумя тезисами было разительное, поэтому рукопись переписывалась неоднократно до тех пор, пока сам Хрущев ее не одобрил. В 1962 году пособие было издано без грифа секретности под названием «Военная стратегия». По мнению советского лидера, книга должна была «остудить горячие головы» в Америке [540].
Хрущев также столкнулся с критикой, откуда не ждал: со стороны руководства КНР. В ноябре 1957 года, на Совещании коммунистических и рабочих партий в Москве, Мао Цзэдун поддержал Хрущева, осудил «антипартийную группу», и приветствовал достижения Советского Союза в создании ракетно-ядерной мощи. Он также дал понять, что с западным империализмом можно больше не церемониться, и Хрущев должен быть лидером всего лагеря социализма. Хрущев в знак благодарности решил поделиться с китайскими «братьями» передовыми ядерными и ракетными технологиями. С 1957 по 1959 год китайцы получили от советских специалистов подробную документацию по ракетам средней дальности Р-12 и крылатым ракетам, а также полные данные по созданию атомного оружия первого поколения. Советский Союз даже обещал передать китайцам действующий образец атомной бомбы. На самом деле Мао был неискренен: он видел себя лидером коммунистического движения и не простил Хрущеву развенчания Сталина, что ударило и по его собственному авторитету и по всему коммунистическому движению. А заявление Хрущева о том, что вся мировая политика сводится к отношениям двух ядерных сверхдержав, как предупреждал Молотов, было и вовсе неприемлемым для китайского вождя. Ведь в таком случае Китай оказывался в ряду второстепенных стран, исключался из круга великих держав [541].
Затаенное недовольство Мао Цзэдуна вышло наружу летом 1958 года. Поводом послужила китайская просьба оказать содействие в создании в Китае флота атомных подводных лодок. В ответ советские военные предложили еще более масштабную программу строительства на китайском побережье «совместных» баз для советских подводных лодок с ракетно-ядерным оружием на борту, а также радиолокационных станций слежения за тихоокеанской акваторией. Когда Мао узнал об этом предложении, он вызвал советского посла Павла Юдина и обрушился на него с обвинениями. Он заявил, что не позволит Советскому Союзу обращаться с Китаем как со своей колонией, что, мол, так было во времена Сталина. Распаляясь все больше, китайский лидер припомнил все прегрешения советских лидеров в отношении китайских коммунистов. Он обвинил Сталина, но и Микояна в том, что они смотрели на Китай свысока, обращались с КПК как с младшим партнером. Вот почему, заключил Мао, Москва не хочет давать Китаю атомные подводные лодки, а хочет держать их под своим контролем. «Вы не доверяете китайцам! Вы доверяете только русским!». 31 июля 1958 года в обстановке строжайшей секретности Хрущев вылетел в Пекин, чтобы успокоить вождя КНР. Его ждал холодный прием. Мао с трудом сдерживал раздражение и обращался с Хрущевым в оскорбительной манере. Он смягчился только когда советский гость предложил закрыть спорный вопрос. Мало того, Хрущев обнаружил пропасть между его взглядами и и амбициями Мао Цзэдуна. Мао пренебрежительно отзывался о ядерном оружии, называя его «бумажным тигром». «Я пытался объяснить ему, – вспоминал Хрущев, – что одна или две ракеты превратят все китайские дивизии в пыль. Но он даже не хотел слушать мои аргументы и вероятно считал меня трусом». Вернувшись в Москву, Хрущев не стал делиться своими тягостными впечатлениями от визита с коллегами по Президиуму, однако советско-китайские отношения дали первую и самую серьезную трещину, которая пролегла в отношениях между первыми лицами [542].
А китайцы продолжали преподносить советскому руководству все новые сюрпризы. 23 августа 1958 года Народно-освободительная армия КНР начала обстрел островов у китайского побережья, занятых войсками Гоминьдана. При этом китайцы не предупредили о своих действиях не только Вашингтон, что понятно, но и Москву. Мао говорил в кругу своих приближенных: «Эти острова как дирижерская палочка: я ей машу, а Хрущев и Эйзенхауэр пляшут». Устраивая провокацию с островами, Мао Цзэдун втягивал руководство США и СССР в опасное балансирование на грани ядерной войны по своему собственному сценарию. В официальном письме в Кремль ЦК КПК предложил Советскому Союзу не объявлять войну Америке даже в том случае, если США применят против КНР тактические ядерные вооружения. Это противоречило советско-китайскому