Он не может быть жив. Он был слишком стар. Да и Вильямсон лично видел некролог в газете. Если кто и может преследовать Грегора, то только призрак былого. Но призраки не воруют чертежи. Эдельхейт прав: кто-то прикрывается этой давней историей, чтобы навредить Вильямсону.
Словно в ответ на эти мысли, Грегор нашёл в кармане с часами клочок бумаги… и в ужасе уронил его на пол. Вильямсон прижался к двери каюты, словно бумага могла на него напасть, и, нащупав дверную ручку, тут же вылетел вон.
По пути он толкнул плечом нескольких человек, но даже не обернулся. В посадочном зале Вильямсон глазами отыскал Эдельхейта, тот опять любезничал с очередной дамой. Вильямсон резко схватил его за локоть. Эдельхейт вздрогнул, но, увидев широко раскрытые глаза нанимателя, тут же всё понял.
– Прошу меня извинить, леди, – попрощался он с дамой, и она хихикнула в веер. Эдельхейт отвёл Вильямсона в сторону и прямо спросил: – Призрак с вами связался?
Вместо ответа Вильямсон привёл детектива в каюту и указал на клочок бумаги, который всё ещё зловеще лежал на полу. Но вопреки ожиданиям Эдельхейта это скорее разочаровало.
– Просто подпись?
Круг и треугольник без основания.
– Призрак… – шепнул Вильямсон и обманул платком вспотевшую шею.
Эдельхейт закатил глаза:
– Мистер Вильямсон, придите в себя. Для такого практичного человека, как вы, верить в сверхъестественное несолидно.
– Вы говорили, что вор потребует денег! А он продолжает подбрасывать мне…
– …Призраков прошлого, я понял. Я не отказываюсь от своих слов, ваш Призрак свяжется с вами. Этот знак означает, что он поблизости. А значит, и ваш чертёж не покинул пределов Гласстона. Утешьтесь этим. Однако…
Эдельхейт сложил ладони домиком и задумался.
– Что «однако»?
– Где вы нашли эту бумагу? В чемодане?
– В кармане с часами.
– А теперь очень хорошо подумайте, мистер Вильямсон. Где вам могли её подложить?
– Не имею представления!
– В кармане с часами… Когда вы ехали сюда, вы наверняка сверяли время, чтобы не пропустить отбытие. Верно?
– Верно, – задумался Вильямсон. – И тогда в кармане были только часы.
– Когда вы последний раз смотрели на часы?
– Прямо перед тем, как взойти на дирижабль! Бумаги тогда ещё не было.
На лице Эдельхейта появилась та ухмылка, которая появлялась всякий раз, когда он загонял своих оппонентов в угол. На шахматной доске она означала бы один шаг до шаха.
– Мистер Вильямсон, я вас горячо поздравляю.
– Не понял.
– Ваш Призрак на этом дирижабле.
– Как? Здесь только богачи да аристократы. Мы бы заметили вора-оборванца!
– Почему вы уверены, что ваш вор – оборванец? На те деньги, что он взял…
– Украл!
– …украл из вашего сейфа, он мог принарядиться и купить билет в первый класс.
– Мне всё равно, как он одет! Найдите его, Эдельхейт! И наденьте на него наручники!
– Что же. Мне сильно поможет, если вы вспомните, кто успел подойти к вам близко во время полёта. Настолько близко, чтобы дотянуться до вашего кармана.
– Да в этих узких коридорах…
– Понятно. Вы прямо-таки «клад» для детектива, – делано вздохнул Эдельхейт и заметил, как сузились от недовольства глаза Вильямсона.
«Впрочем, "вчерашнего" бедняка легко различить среди богачей, будь он в любой одежде», – подумал Эдельхейт. Речь, походка, манеры – всё это выдаёт истинное происхождение и образ жизни. Лишь с двумя категориями приходилось туго – с камердинерами, которые идеально знали повадки господ и умели им подражать, и с актёрами.
В этот момент в каюту часто застучали. За дверью оказался человек в форме члена экипажа с эполетами капитана.
– Мистер Вильямсон! Какая удача, что вы летите с нами! Нам срочно нужна ваша помощь.
Уже выйдя из каюты, Эдельхейт почувствовал, что что-то не так. Не было ни привычного гудения, ни лёгкого покачивания летящего вперёд дирижабля. Они словно застыли на месте. Большинство пассажиров не обратили на это внимания, но некоторые всё же проводили торопливо идущего капитана внимательными взглядами.
Он привёл Вильямсона в отсек с двигателем и развёл руками:
– Мы не знаем, в чём причина, сэр. Двигатель просто заглох. Может быть, вы сможете разобраться и починить его, мистер Вильямсон? – с большой надеждой сказал капитан.
Форма на нём надета новенькая, и для своей должности он, пожалуй, слишком молод… Возможно, сегодняшний полёт для него как для капитана был первым. И тут такое невезение. Да ещё и из ряда вон выходящее: где это видано, чтобы двигатель сломался прямо посреди полёта! Это по меньшей мере скандал, по большей – катастрофа. Воистину, присутствие на борту создателя парового двигателя стало для капитана благословением, но…
– И что вы хотите, чтобы я сделал в воздухе? – нахмурился Вильямсон. – Двигатель нужно разбирать, проверять каждую запчасть. На вашей ответственности это было сделать до полёта!
Капитан внезапно побледнел и оттянул накрахмаленный воротник:
– Я очень сожалею, мистер Вильямсон. До полёта всё выглядело исправным. Механик отчитался, что двигатель новый, только с фабрики. Возможно, поэтому не проверял его.
– Хотите сказать, что это моя фабрика виновата?! – разгорячился Вильямсон, он так легко впадал в гнев.
– Сэр, я не имел в виду…
– Повесьте этого механика на фонарном столбе, как только приземлимся!
– Мистер Вильямсон, прошу, попытайтесь починить двигатель, иначе… мы можем не приземлиться. – Капитан передёрнул плечами.
Вильямсон нервно встрепенулся и стукнул тростью по полу:
– Как это понимать?
– Мы встали посреди неба, сэр. Сейчас наш дирижабль ничем не отличается от обычного воздушного шара. А ветер… я бы назвал неблагоприятным.
Эдельхейт выглянул из иллюминатора и понял, что имел в виду молодой капитан. Горизонт впереди опасно темнел, сквозь дальние тучи виднелись яркие всполохи, и ветер нёс дирижабль точно туда – в сердце бури.
– Вы надеялись обойти её на двигателе, – сквозь зубы пробормотал Эдельхейт. – Что же… не повезло нам всем.
– Я бы не хотел наводить панику среди пассажиров, но с вами буду честен, – попытался взять себя в руки капитан. – Мы можем лавировать, но без двигателя нам не хватит тяги лететь против такого ветра. Если вы не почините двигатель, может произойти худшее.
Вильямсон внезапно осознал, в каком положении находится. В каком положении они все находятся.
– Вы больше не взойдёте ни на один дирижабль, сэр! – бросил он и присел на корточки.
Капитан нервно кивнул и, казалось, был согласен на всё, лишь бы этот рейс закончился благополучно.
Вильямсон с помощью инструментов из местного ящика проводил свои манипуляции над двигателем. Он то кряхтел, то ругался, то стучал по механизму, то снова ругался.
– Что нужно было сделать с машиной, чтобы нарушить тепловой цикл?! – бормотал он. –