Но все проходили мимо, даже не взглянув. А всё потому, что без своей модной одежды, золотых запонок и шёлкового галстука, с совершенно обычным лицом, Вильямсон ничем не отличался от местных прохожих. Наверное, он трижды проклял Эдельхейта за эту просьбу одеться попроще, а домоправителя – за наличие в гардеробе столь невзрачного, по мнению хозяина дома, костюма.
Вильямсон старательно гнал от себя эти мысли. Он зорко разглядывал толпу маленькими прищуренными глазами и до боли сжимал ручку чемодана с деньгами, словно ястреб свою добычу. Вот только эту добычу предстояло отдать, и сердце Вильямсона протестовало.
– Не беспокойтесь, мистер Вильямсон. Деньги лишь приманка. Мы схватим Призрака, как только он возьмёт чемодан.
Согласно присланной инструкции, которую вор предусмотрительно напечатал на машинке, деньги следовало оставить у прилавка продавца чемоданов. «Хитро. Там кожаный аксессуар не привлечёт чужого внимания. Но в каком облике явится сегодня Призрак?»
Гай, как и Вильямсон, оглядел толпу, но не увидел ничего необычного. Вор мог одеться как джентльмен, а мог как вымазанный в грязи бродяга. Сам Эдельхейт сменил свой кремовый старомодный сюртук на серый, цилиндр – на котелок, а разноцветные глаза спрятал за тёмными круглыми очками.
Одежда его спутника выглядела обычной, но, какой бы невзрачной дешёвкой ни считал её сам Вильямсон, она всё равно стоила как содержимое пары прилавков. Особенно золотая цепочка карманных часов, которые Вильямсон не догадался оставить водителю.
– Мистер Вильямсон, вы просто находка для здешних карманников. Уверен, в радиусе ста ярдов все они уже приметили ваши часы.
– Молчать! Я тут по вашей милости, потому что вы ещё не соизволили поймать вора и вернуть мой чертёж. Я уже сомневаюсь в вашей компетентности и правдивости вашей славы, – неожиданно парировал Вильямсон.
– Что же, справедливо. Сегодня я надеюсь исправить эту оплошность. А сейчас ваш ход, сэр.
Много людей толпилось у автоматона, который учтиво приподнимал фетровую шляпу и демонстрировал на шести руках перчатки разных расцветок, а продавец тем временем нахваливал товар. Другой автомат в виде заводной белки раскалывал железными зубами орехи и издавал скрежет, отдалённо напоминавший фырканье грызуна. Ещё два автоматона, одетые как мужчина и женщина, танцевали свой механический танец. А вот и продавец чемоданов! Зазывает покупателей и любовно гладит свой товар.
Вильямсон поставил кожаный чемодан с красной лентой у прилавка, когда продавец отвлёкся на покупателя, и с оглядкой ушёл. Призрак обещал вернуть чертёж прямо в сейф, где его и взял, но Вильямсон воспринял это как издевательство. Впрочем, это оно и было. Но сколь ни крепла уверенность, что вор солгал, у Вильямсона всё равно теплилась надежда, что все его проблемы решились в тот момент, когда он оставил чемодан с деньгами.
Эдельхейт делал вид, что читает крайне интересную книгу с прилавка, а сам присматривал за деньгами. К несчастью, у торговца чемоданами сегодня хороший день и много кто останавливался взглянуть на его товар. Из-за этой вереницы людей было сложно держать заветную цель в поле зрения.
Солнце лило жидкий свет сквозь облака и не раскаляло брусчатку, но ветер сегодня перегонял дым и копоть с фабрик прямо в сторону площади и накрывал душным смогом.
Прошло довольно много времени, по прикидкам Гая больше часа, а драгоценный чемодан так и стоял нетронутый и не замеченный никем. А тут ещё и торговец уличной едой прикатил свою телегу и заслонил обзор. Под закопчённым чугунным листом у него стояла включенная горелка, на листе – три жестяные канистры с горячим чаем и какао. Вокруг них торговец прямо на открытом воздухе разложил бутерброды с ветчиной и варёными яйцами.
– Не желаете ли перекусить, сэр? Всего флетч 4! – спросил торговец.
Сам он держал у рта платок, как и многие вокруг, кто чувствовал горячий зловонный ветер.
– Нет, благодарю. Есть менее болезненные способы умереть, чем уличная еда, – ответил Эдельхейт.
Торговец никак не прокомментировал ответ, а только пожал плечами. Гай уже нетерпеливо заглядывал за тележку, чтобы убедиться в сохранности чемодана, как вдруг позади раздался грохот.
Шум был быстрым, как от выстрела или фейерверка, но взорвалось что-то рядом, и над площадью поднялся множественный визг. Одни растерянно оглядывались по сторонам. Кто-то куда-то побежал. Торговцы не знали, что делать со своими прилавками – собирать или спасаться налегке.
Гая по носу задела чья-то шляпа. Он оглянулся на прилавок с чемоданами и с ужасом обнаружил пропажу. Внимательный взгляд рыскал по толпе. Кто-то всё ещё убегал, другие уже остановились, так как после хлопка ничего не последовало. Третьи как ни в чём не бывало продолжили прохаживаться меж рыночных рядов.
Эдельхейту на миг показалось, что он видит в толпе красную ленту чемодана, но она оказалась от женского платья. Тогда он выбрался из водоворота людей, оглядел площадь и тут же заметил спешащего к паромобилю человека в бомбазиновой куртке, с чемоданом в руках, а тележка с едой благополучно брошена на окраине рынка.
Гай кинулся следом, вслух ругая себя на чём свет стоит. Какой дурак станет продавать чай в жару? Умелые торгаши знают, что сейчас в ходу холодное пиво и лимонад. А закуски? Никто не станет работать в убыток и продавать их за полупенни!
Вор прыгнул в коричневый паромобиль и нажал на рычаг газа. Эдельхейт тоже сел в ближайший, крикнув хозяину: «Полиция, сэр!», и помчался следом по узким улицам Гласстона.
Эдельхейт не разбирал, куда едет, только не упускал из вида нужную машину. Она ловко лавировала меж остальных, точно угорь в реке, и то и дело гудела, требуя пропустить. Водители других паромобилей с раздражением грозили кулаками слишком шустрому водителю и с удивлением замечали мчащегося за ним Эдельхейта.
Вот они свернули на ещё более узкую Мэрил-стрит, где могла протиснуться от силы одна машина. Прохожие, заслышав скрип колёс, быстро разбегались к стенам. Где-то рядом задребезжали колокольчики и струны шарманки, но затихли позади вместе с чьей-то бранью.
Коричневая машина явно спасалась бегством, нервно дёргаясь то чуть вправо, то чуть влево и поднимая облако пыли. Паромобиль Гая подпрыгнул то ли на камне, то ли на гнилом овоще, и Эдельхейт ударился головой о крышу. От тряски с носа слетели очки.
В проёме впереди показалось слепящее солнце. В бело-оранжевом свете паромобиль вора свернул налево. Они приближались