Каждое прикосновение к вещам доставляло Хадингтону почти физическое страдание. Казалось, ещё немного, и он сам будет готов показать награбленное, лишь бы не трогали остальное. Но тут Хиггинс издал победное «ага!» и показал железную цилиндрическую коробку. «Виолетта» – популярные мятные конфеты столичного производства. Такие сладости часто дарили актрисам заезжие поклонники. Однако Хадингтон оказался не любителем сладкого, потому как среди зеленоватых конфет поблёскивали бриллианты.
Хиггинс вытряхнул на пол содержимое коробки. Вместе с конфетами посыпались алмазное колье, часы, несколько запонок, золотые браслет и цепь, пара брошек, сапфировая заколка, бриллиантовая серьга и перстень с рубином.
– Ничего себе, – присвистнул Эдельхейт.
– Всё точно по списку, кроме часов, сэр.
– О, это часы мистера Вильямсона. Он не смог обратиться в полицию по состоянию здоровья. Как нанятый им юрист, подтверждаю находку и опознаю её.
Хиггинс удовлетворённо кивнул. Хадингтон, почуяв, куда дует ветер, дёрнулся в сторону двери, но был пойман за локоть Эдельхейтом:
– Мистер Хафманн, куда это вы собрались? Вас проводит констебль.
– Постановка! Вы всё это подстроили! – ругался директор.
– Мистер Эдельхейт вошёл в эту комнату вместе со мной. Он никак не мог ничего подстроить, – сказал констебль.
– Но он же сам сказал, что шарился в театральных архивах!
– Которые находятся отнюдь не в вашей комнате, – парировал Эдельхейт. – Смиритесь, мистер Хафманн. Пришло время ответить за ваши преступления… или хотя бы за одно из них.
Хадингтона вывели из театра в наручниках у всех на виду. Вспышка фотоаппарата ударила ему в глаза. Журналист «Вестника» Джей Эрмс с блокнотом в руке сыпал один вопрос за другим. Констебль отмахивался. Хадингтон кричал, что его подставили. Эдельхейт наблюдал за всем позади. Это он анонимно вызвал журналиста. Теперь о грехах Рудольфа Хафманна узнает весь Гласстон. Не о такой славе мечтал когда-то мальчишка-уборщик. Не о такой.
* * *
Газеты с новым кричащим заголовком быстро разлетелись по городу. Все обсуждали события, умело сплетённые в одну паутину: кражи на протяжении многих лет, переполох на премьере балета и арест Хадингтона.
«Долго бы мы ещё не узнали истинное лицо директора "Альгамбры", если бы в тот роковой вечер на представление не пришёл знаменитый детектив! У преступника не осталось ни шанса», – распалялся в статье Джей Эрмс.
В высшем обществе тоже обсуждали последние новости, и, конечно, хозяева званых вечеров никак не могли не включить в список гостей «знаменитого детектива».
– Блестящее расследование, мистер Эдельхейт.
Милсворд-младший протянул бокал шампанского. Его губы приветливо улыбались, как и глаза. Такая удивительная для светского вечера искренняя радость.
– Благодарю, – ответил Эдельхейт, из вежливости принимая напиток.
Сегодня ему совсем не хотелось улыбаться и со всеми любезничать. Дело Хадингтона стало ещё одним винтиком единого механизма прошлых и будущих событий, но увидеть его целиком Эдельхейт пока не мог.
– Полиции Гласстона стоило бы поучиться у вас, – сказал Милсворд, явно намереваясь продолжить беседу.
– Полиция Гласстона прекрасно справилась бы сама, если бы заранее не списала все кражи на случайные преступления случайных карманников. Её подвела предвзятость.
– Об этом я и говорю. Местной полиции, да и обществу в целом не хватает беспристрастности. Здесь сначала смотрят на фамилию человека, а потом уже на то, что он сделал.
– Редкий взгляд от человека, который имеет одну из самых громких фамилий в Гласстоне.
– Я учился в Бенбридже. Изучал право, как и вы. И за границей моя фамилия ничего не значила.
– Мечтали стать юристом?
– Мечтал… пока отец не вызвал меня обратно в Гласстон. К сожалению, я единственный наследник его компании, и отец не позволит мне сменить профессию. Поэтому, можно сказать, я завидую вам, мистер Эдельхейт.
– Не стоит завидовать человеку, о котором вы ничего не знаете, – отмахнулся Эдельхейт и тут же сменил тему: – Нас, кажется, не представили друг другу официально?
– И то верно. – Милсворд-младший выпрямил спину, как на военном параде, и в приветствии склонил голову: – Гарри Милсворд, к вашим услугам, сэр.
– Гай Эдельхейт, – формально кивнул ему в ответ детектив.
– Могу я задать вам откровенный вопрос, мистер Эдельхейт?
– Задать можете, но не обещаю, что получите откровенный ответ.
Милсворд неожиданно рассмеялся:
– О вашей прямолинейности ходят легенды, как и о вашем сарказме. В таком случае давайте сыграем. Слышал, вы любите игры. Правила просты: три прямых вопроса и честных ответа от вас и так же три от меня. На любую тему.
– Один.
– Хорошо, один. Спрашивайте первым.
– Вы хотите жениться на Инес Браун?
На лице Милсворда отразилось удивление. Он не ожидал вопроса столь личного характера.
– Действительно откровенный вопрос, – замялся он. – Но раз я сам затеял эту игру, придётся ответить честно.
– Уж будьте добры.
– Да, хочу. Она славная женщина.
– И богатая наследница.
– Я тоже богатый наследник и не стеснён в средствах.
– Речь не о средствах, а о величайшей в Гласстоне компании, репутации на века и причастности к истории прогресса – вот что такое брак с Инес Браун.
– Вы правы. Мой отец именно так и мыслит. Он желает объединения двух империй, но мистер Вильямсон с этим не согласен. Так что и в деле бракосочетания от моего желания или нежелания мало что зависит. Теперь мой вопрос, мистер Эдельхейт: что вы делаете в Гласстоне?
– Вы не могли бы уточнить? – приподнял бровь Эдельхейт.
– Как я слышал, вы прибыли сюда посмотреть на День прогресса, но остаётесь здесь на протяжении уже нескольких месяцев. Нанялись помогать мистеру Вильямсону. В чём ваш интерес?
– Не в браке с Инес Браун.
– Вы уходите от ответа, – заметил Милсворд.
– Вокруг мистера Вильямсона происходят интересные события. Мне нравится принимать в них участие.
– И всё? – удивился Милсворд.
– А почему вы хотели быть юристом?
– Мне эта профессия казалась увлекательной и… ах, вот оно что. Стало быть, для вас это как игра?
– Игры бывают разными. Одни расслабляют, другие тренируют внимательность, в третьих важен сам процесс, а в четвёртых – только результат. И даже он может быть различным. В итоге мы имеем великое множество комбинаций событий, их причин и мотиваций.
– И снова вы ушли от ответа. Я не спрашивал про множество. Я хотел бы знать, какая мотивация у вас.
– Справедливость. Это тот результат, к которому я стремлюсь в любом