– Почему вы говорите это мне? – устало качнул головой Эдельхейт.
– Вы остались на месте, когда начался хаос. И, несмотря на опасность, отправились на помощь леди. Это достойно восхищения.
– Однако вы не восхищаетесь. Вы оправдываетесь.
– Оу, это…
– Наверное, думаете, что бы вы сделали на моём месте. Хватило бы храбрости также отправиться за Инес Браун, если бы вас не вынудил спасаться отец? Вас так гложет этот вопрос?
Гарри Милсворд тут же замялся и отвёл взгляд, а потом тихо признал:
– Неприятно слышать это прямо в лицо.
– Если неприятно прямо, могли бы не подходить к самому прямолинейному и бестактному человеку в этом зале.
– Однако вы видите меня насквозь. Даже отец меня так не понимает.
– Я не ваш отец, но совет дать могу.
– Почту за честь, – подался вперёд Гарри.
– Не думайте об этом. Просто радуйтесь, что вы и никто из ваших близких не пострадал.
Гарри Милсворд сник. Он явно ожидал более выдающегося совета.
– Но… – начал он, – если такое повторится вновь?
– Конечно же повторится.
– Простите?
– Возможно, не в такой форме, но повторится. В этот раз бедняки проиграли, но когда-нибудь они победят, потому что они правы, а мы – нет.
– Это в чём же они правы, сэр? – нахмурился Гарри. – В том, что грабили, убивали и насиловали?
– В том, что за свой тяжёлый труд они достойны лучшей доли, чем прозябать в трущобах. Помните, мы с вами говорили о юриспруденции, законах и справедливости? И то, и другое, и третье должны стать объективными – касаться и равнять всех.
– Равенство всех перед законом? Воздаяние по справедливости каждому?
– И равные для всех возможности.
– Такие идеи уже звучали в нашем мире, мистер Эдельхейт. Но они, к сожалению или к счастью, не достигли успеха, – беспечно пожал плечами Милсворд.
– К сожалению или к счастью, значит… – задумчиво повторил Гай и выразительно посмотрел на собеседника разноцветными глазами.
Милсворду стало не по себе. Эдельхейт как будто заглядывал прямо в его нутро и вытаскивал наружу самые потаённые мысли, о которых не подозревал и сам Гарри. Он поспешно попрощался и ушёл, но чувствовал, что этот проницательный взгляд преследовал его до последнего.
* * *
На следующее утро Гай получил записку от Вильямсона. Наниматель «срочно и безоговорочно» вызывал его к себе и явно не для того, чтобы навестить Инес. В этот раз от Эдельхейта даже не прятали завтрак, хотя и не предлагали. На столе в кабинете стоял чайник с ароматным чаем и закуски, но Вильямсон к ним не притрагивался, а гневно водил глазами по строчкам газеты.
– Что за чепуха и пасквиль! – Газета полетела на пол с громким хлопком. – Как в этом можно обвинять меня?! И Саймон! Да он!..
Эдельхейт поднял газету и прочитал вслух на первой полосе:
– «Бунт из трущоб: кто виновен? Эксклюзивный материал Джея Эрмса». – Эдельхейт по диагонали пробежал глазами несколько строк и остановился на самом интересном: – «Я в силу своей проницательности сразу заподозрил в мятеже неладное, и журналистский долг требовал от меня разобраться». Так-так-так… «В редакцию пришло анонимное письмо весьма любопытного содержания, и я, ведомый всё тем же долгом, отправился выяснять правду». Так, тут словоблудие. Ему что, за буквы платят? «Чтобы подойти близко к трущобам после недавних событий, даже самому отчаянному храбрецу понадобилась бы вся его отвага». Бла-бла-бла… Вот тут интересно. «Несколько свидетелей подтвердили, что владелец транспортной империи Гласстона Саймон Милсворд выплатил деньги жителям трущоб, чьи дома должны снести ради подземной железной дороги. Однако выплатил не всем. По словам помощника мистера Милсворда, всем остальным должен был заплатить известный нам всем мистер Грегор Вильямсон, так как половина проекта, а именно сам подземный поезд, принадлежит ему. Обделённые жители отправились в город требовать с мистера Вильямсона ответа, что вылилось в массовые беспорядки, повлекшие…» И так далее. Хм… Любопытно.
– Любопытно?! Моя репутация под угрозой! Что это за махинацию устроил Саймон?
– Вы называете махинацией выдачу денег? Разве это не долг…
– Да чёрта с два!
– Понятно. Здесь также пишут, что Джей Эрмс лично обратился к мистеру Милсворду, и тот подтвердил факт выдачи компенсации, но не стал комментировать слова о вас. «Мистер Вильямсон от комментариев отказался». – Эдельхейт поднял глаза на Вильямсона. – А зря.
– Я же не знал, что тут вынюхивал этот журналюга! – всплеснул руками Вильямсон.
– Понятно, – апатично повторил Эдельхейт. – С мистером Милсвордом он тоже, скорее всего, не встречался. Самое большее – с его секретарём. А это значит, что вам следует лично спросить своего друга насчёт столь… деликатной ситуации.
– Секретарь бы не ответил журналисту без одобрения Саймона. Значит, деньги он выдавал. Значит, он в ответе за восстание, а не я. Если Саймону нечего делать, как разбазаривать состояние, это его дело. Но я не позволю мешать с грязью меня!
– Мистер Вильямсон, в этой статье есть интересная деталь. – Гай указал на нужную строчку. – Анонимное письмо, которое и навело журналиста на трущобы. Кто-то очень хотел, чтобы об этой истории узнали.
– Да какой-нибудь проходимец из трущоб решил отомстить мне так.
– «Проходимцы из трущоб» в большинстве своём не умеют ни читать, ни писать. А письмо, я полагаю, вышло обстоятельным.
Эдельхейт ещё раз прочитал статью на случай, если упустил что-то важное, но больше ничего интересного не нашёл.
– Скажите, мистер Вильямсон. Мог ли мистер Милсворд нарочно испортить вам репутацию? Может, вы поссорились?
Вместо ответа Вильямсон скрипнул зубами. Весь высший свет видел, насколько прохладными стали отношения двух давних друзей. Вильямсон после предательства Стонбая, Смита и Фаулера стал донельзя подозрительным. И последним из списка тех, кто начинал карьеру вместе с Вильямсоном, был…
– Саймон бы не стал. Он не занимается подобными гадостями. Это, видите ли, ниже его достоинства. Лицемер.
– «Он бы не стал»… напомните, вы так говорили про Стонбая или Смита? – невзначай заметил Эдельхейт, на что Вильямсон нервно дёрнулся. – Я ни на что не намекаю, но если бы Саймон Милсворд не стал бы делать этого сам, мог ли его кто-то надоумить? Скажем, тот, у кого на вас зуб?
– Браун?!
– Я и раньше о нём думал. Мог ли кто-то спонсировать Призрака? Но это лишь теория. Неизвестно, на каком этапе Милсворд начал взаимодействовать с Призраком и начал ли? Но если начал… он не мог не узнать вашего зятя. Почему же как ваш друг он ничего вам не сказал?
Вильямсон побледнел и машинально схватился за сердце. Все детали