Некоторые подсаживали друг друга, чтобы дотянуться до окон и одним глазком взглянуть на ситуацию, но за спинами сидящих в зале ничего нельзя было разглядеть. Сквозь толстое стекло доносилось лишь невнятное бормотание. На разведку внутрь отправлялись по очереди. Причём только самые юркие и пронырливые, которые могли пробраться сквозь толпу в коридоре и погреть уши у двери.
Так блёклое солнце переползло на запад, сумерки сгущались, как кисель на огне, фонарщик уже начал зажигать свет, когда дверь снова открылась. Все вытянули шеи, журналисты приготовили массивные фотоаппараты. На крыльцо выскользнул паренёк, который отправился внутрь час назад. Все замолкли и посмотрели на него в ожидании.
Паренёк набрал в лёгкие побольше воздуха и выкрикнул на всю улицу:
– Виновен! Милсворд виновен! Вильямсон победил!
Площадь перед зданием суда взорвалась от криков и охов. Толпа закипала, как вода в котле. Началась толкотня и суматоха. Все двинулись поближе к входу, чтобы увидеть участников процесса. Журналистам в этом состязании не было равных, но и другие не отставали. Все хотели стать свидетелями исторического момента и потом гордо рассказывать внукам: «Я там был».
Когда дверь открылась и начали выходить люди, гомон толпы усилился, журналисты затараторили свои вопросы, один другого громче. Остальные выкрикивали своё – кто недовольство, кто злорадство. Когда в дверях появился Саймон Милсворд, все ещё пуще раззадорились: грохот, крики, ослепляющие вспышки фотоаппаратов. Всё перемешалось, как в калейдоскопе, кружило голову, закладывало уши, облепило плотным коконом пчелиного роя.
Милсворд с сыном и адвокатом еле выбрались из этой ловушки и нырнули в паромобиль. Водитель вдарил по рычагам, машина свистнула и рванула прочь. Эдельхейт наблюдал со стороны. Он выбрался из здания через окно с другой стороны. Вильямсон отказался от столь «изящного» побега и гордо вышел под вспышки фотоаппаратов. Журналисты завалили его вопросами, но Вильямсон только улыбался. Затем поднял указательный палец, и все замолкли, приготовившись слушать и записывать комментарий.
– Все получают по делам своим. Кто работает на благо города, тому нечего бояться! – заявил Вильямсон и важно спустился к своему паромобилю.
Констеблям пришлось оттеснять толпу. Некоторые журналисты решили, что возьмут своё у особняка Вильямсона, и тоже поспешили к своим мобилям. Другие начали расходиться – каждый со своими мыслями.
«Все получают по делам своим».
Эдельхейт внимательно смотрел, как уезжает Вильямсон. В его особняке сегодня назначен светский приём. Вильямсон разослал приглашения ещё до первого заседания, настолько он был уверен.
Эдельхейт уверен не был. В конце концов даже слова констебля под присягой остались всего лишь словами. Инцидент с бунтом признали «роковым последствием ссоры двух джентльменов». Милсворда даже не задержали, но его репутация уничтожена. Правительство отзовёт все государственные контракты, акции компании сильно упадут, и Милсворд потратит значительную часть состояния, чтобы оплатить назначенную судом компенсацию городу за мошенничество и беспорядки. Лучше всего для Саймона Милсворда будет передать компанию сыну, а самому покинуть Гласстон.
Месть Вильямсона свершилась. Но ещё остался в этом городе человек, у которого счёт к Вильямсону…
– Мистер Эдельхейт! – позвали его шёпотом. Из-за угла высунулось чумазое лицо мальчика.
– Джимми, это ты?
– Я вас обыскался. Всё жду и жду. А вы всё не выходите и не выходите.
– Ты искал меня, чтобы…
– Ну да! Мистер Эдельхейт, мы его нашли! Он прямо тут был. Ну, в толпе. Затем ушёл.
– Куда?
Эдельхейт подался вперёд. Все его мышцы напряглись, как перед прыжком. Мальчик показал пальцем в переулок:
– Во-о-он в ту сторону. Джек его пасёт. Бегите скорее и догоните.
Эдельхейт не стал ждать. Он подхватил трость, проверил в кармане револьвер и бросился в погоню. «Джеймс Хоттон, полагаю? Вот мы и встретимся».
Глава 23. Взаимный выстрел
Джеймс ушёл с площади сразу, как началась шумиха. Тихо и незаметно, словно подражал Винсу. Может, Джеймсу не стоило приходить? Да ещё и наряжаться в лучший костюм! Но он хотел убедиться, что план Винса сработает, что Милсворд получит по заслугам.
«Кажись, получил. Винс всё верно просчитал. Он всегда всё верно просчитывает».
Джеймс остановился посреди пустого переулка и посмотрел вверх на темнеющую полоску неба между домами. Над головой нависла луна, похожая на откушенный кусок сыра.
Что делать дальше? С появлением Винса жизнь Джеймса взяла крутой поворот. Винс всегда давал направление, выдавал награду за старание, говорил, что делать. А теперь он ушёл, его последнее дело доделано, и Джеймс не знал, что теперь делать со своей жизнью. Кто бы подсказал?
Позади послышался тихий шум. Джеймс резко обернулся. В голове пронеслась мысль, что его такого нарядного вполне могли принять за богача, которого стоит ограбить. Но то всего лишь шумела кошка на куче мусора. Она мяукнула и бросилась в темноту за крысой.
А шум меж тем повторился…
Джеймс сглотнул и поспешил вперёд. Сегодня лучше идти по многолюдным улицам, а не узким переулкам. Когда на тебе пожелтевшая рубаха и в кармане ни монетки, чего бояться? А сегодня с него вполне могли и снять этот модный сюртук. Как это он не подумал? Сыщик называется!
Так Джеймс ругал и подбадривал себя вслух, пока не надоело. Потом он стал считать свои шаги, но быстро сбился. Начал подтрунивать над собой от имени Винса, представляя, что тот рядом. Придумывать ответы на остроумные шутки и самому же над ними натянуто смеяться.
А меж тем позади точно раздавались чьи-то шаги и шорохи – то приближались, то отдалялись, то вовсе затихали, а потом выныривали из ниоткуда. Окружающая тишина звенела в ушах.
Джеймс не решался обернуться. Он шёл всё быстрее. От макушки до спины пробегал холодок. Стылый осенний воздух проникал в горло и заставлял покашливать. Джеймс споткнулся в темноте и ударился коленом о камень. Разум затопила паника. Он быстро поднялся и, хромая, побежал что есть сил.
Кирпичное ущелье в сумерках изгибалось то в одну сторону, то в другую. Тупиковые проходы завалены мусором. Вокруг сплошные дома-гиганты с узкими проходами между отвесными стенами.
Снова споткнулся. Колено взорвалось острой болью. Шляпа слетела с головы и покатилась дальше. Позади зазвенел детский смех. Джеймс обернулся и успел увидеть, как за углом скрывается маленькая фигурка мальчика.
Ребёнок! За ним всё это время гнался ребёнок! Ну, Джеймс, даёшь! Так перепугаться шороха за спиной. Как будто сам мальцом не бегал босым по этим улицам и не искал, кто какую монетку обронит.
Джеймс облегчённо выдохнул и встал, покачиваясь на здоровой ноге. Отряхнул брюки и