Смотритель поднял повыше лампу. По кожаной широкополой шляпе начинал постукивать дождь. Поскорее бы вернуться в тёплую сторожку. Мистер Вильямсон был так любезен, что распорядился провести туда паровое отопление, когда помер его зять. Наверное, это была взятка, чтобы лучше заботился о могиле Мэнса Брауна. Да смотритель и не возражал.
Ещё всего один кружок, и можно отдыхать. Смотритель дошёл до ограды, опоясывающей кладбище по периметру. Здесь обычно ходит сторож, но от этого впечатлительного увальня всего можно ожидать, поэтому смотритель решил проверить лично.
Он дошёл до угла, где рос раскидистый дуб – единственное дерево на кладбище. Дождь уже зарядил знатно, и смотритель нырнул под дуб подальше от частых капель… и увяз ногами в земле.
– Это что такое?! – возмутился он вслух.
Даже дождь не смог бы так размягчить землю. Выглядело всё так, словно тут копали.
– Клад, что ли, зарыли? Ух, эти сорванцы.
Дети бедняков часто тут играют и выдумывают развлечения вроде пиратских тайников. Закапывают под землю всякий мусор, а смотрителю потом негде мёртвых хоронить, каждый клочок земли на счету! Смотритель покачал головой и решил вырыть «сокровище». Нечего тут мёртвых обделять. Лопату он как раз носил с собой на обходы на случай «гостей» посерьёзней.
И начал копать. Земля размокла до состояния чёрной каши и легко поддавалась. Вскоре лопата врезалась во что-то твёрдое. Смотритель смахнул остатки мокрой земли рукой. От увиденного он выронил лопату и сполз вниз:
– Матерь Божья!
Из земли торчала человеческая нога в ботинке. В воздухе разлился смрад гниения.
* * *
Вильямсон рассыпался в любезностях на приёме в своём особняке. Ярко светили лампы в белом зале. Столы ломились от яств и дорогих вин. Одни гости произносили тосты в его честь. Другие собирались в кружочки и обсуждали последние события. Журналисты стенографировали официальные комментарии и свои наблюдения. Вильямсон не поскупился на прессу и пригласил всех, кто имел хоть какое-то имя в городской журналистике.
Неважно, был ли кто-то из гостей на стороне Милсворда. Вильямсон победил, а значит, теперь все на его стороне. Пусть же станут свидетелями триумфа.
Милсворду Вильямсон тоже отправлял приглашение на приём. Ещё до суда. Ясное дело, что теперь он и носа не покажет наружу. Плакала его репутация. И ради чего?! Чтобы выступить против «отца прогресса»? Из жадности подмять под себя главное достижение паровой эпохи?
Вильямсон коротко вздохнул. Представить только, что он всерьёз рассматривал предложение Милсворда отдать в его семью Инес. Да Милсворд бы одним махом получил всё, за что Вильямсон боролся многие годы!
Нет. Всё это в прошлом. Милсворда нет. Фаулера нет. Смита нет. Стонбая нет. Даже этого надоедливого Хадингтона нет. Они все получили по заслугам, когда перешли дорогу Грегору Вильямсону.
– Мистер Вильямсон, – проворковала рядом юная мисс Талани. – А где же ваш великолепный юрист? Неужели он не придёт?
Наследница крупного модного дома вырядилась как на помолвку и сверкала в своих драгоценностях, будто стекляшка под светом ламп. Она напудрила щёки и стреляла глазками в стороны неженатых кавалеров, хотя самой едва исполнилось шестнадцать лет. Теперь понятно, на кого она нацелилась.
– Я посылал ему приглашение, но с Эдельхейта станется его проигнорировать. Вам лучше найти более пунктуальную компанию на вечер, – улыбнулся сквозь усы Вильямсон, изо всех сил изображая радушного хозяина.
Талани заметно приуныла и ушла. Но её вопрос интересовал и Вильямсона. Время приближалось к полуночи. Где, чёрт возьми, носит Эдельхейта?! Пускай сидящая за пианино Инес то и дело поглядывает на вход, Вильямсон готов сегодня закрыть на это глаза. Но надо же обсудить дела! Мэнс Браун всё ещё жив и на свободе. Это больше нельзя терпеть! Собирается Эдельхейт всё исправлять или нет?!
От этих мыслей Вильямсон снова почувствовал недомогание. Лекарство осталось в кабинете. Хозяин вечера покинул освещённый зал и поднялся наверх к личным комнатам. В кабинете нащупал выключатель, щёлкнул… и вздрогнул.
В кресле прямо перед ним сидел Гай Эдельхейт. И, скрестив пальцы, ждал.
– Эдельхейт? – сморгнул Вильямсон. – Какого чёрта вы тут делаете?
Лицо Эдельхейта было непривычно серьёзным, без тени улыбки. Дьявольские глаза слегка прищурены, а голос вдруг показался далёким и чужим.
– Конечно же, я пришёл обсудить последнее дело, мистер Вильямсон, – ответил Эдельхейт и махнул на свободное кресло у стены. – Присаживайтесь.
Вильямсон цокнул языком. Вообще-то это его кабинет, и ему впору приглашать садиться, а не этому детективу, который явился сюда сам и вальяжно расселся, положив ногу на ногу. Но Вильямсон напомнил себе, что пока Мэнс Браун не устранён, он обещал терпеть выходки Эдельхейта.
– Праздновали победу внизу? Разве у неё не горький привкус?
Эдельхейт кивнул на фотографию в рамке на стене: Вильямсон со своими друзьями, многообещающими дельцами, на их первом светском приёме. Милсворд, Стонбай, Смит, Фаулер. Все они начинали с ним. А теперь…
Но вместо этого Вильямсон ответил резко:
– Вас это не касается, Эдельхейт. Давайте к делу. Где Мэнс Браун?
– В могиле.
Повисла тишина. Вильямсон несколько секунд осознавал сказанное, потом поднял взгляд на Эдельхейта. Тот сидел хмурый, будто совершил то, что ему не по нраву. Стало быть…
– Эдельхейт… – заулыбался сквозь усы Вильямсон. – Значит… Мэнс мёртв?
– Мёртв.
Вильямсон рассмеялся от облегчения. Он вдруг почувствовал себя так хорошо и легко, словно всё это время носил в груди камень. «Все эти месяцы Мэнс… столько бед и беспокойства… Мёртв! Его нет! Всё кончено! Я победил!»
– Ах, Мэнс! Чёртов прохиндей! – продолжал радоваться вслух Вильямсон. – Поделом ему! Он явно считал себя умнее всех, а меня – полнейшим глупцом.
– Что вы, мистер Вильямсон. Вы не глупец по меньшей мере потому, что задавались одним справедливым вопросом.
Вильямсон перестал улыбаться и посмотрел на Эдельхейта с непониманием.
– Вы спросили, – пояснил детектив, – зачем вашим друзьям и давним партнёрам предавать вас, ведь вы связаны одним делом? Один утопающий обязательно потянет за собой других. Так и случилось.
– О чём вы говорите? – нахмурился Вильямсон.
– Ответ на ваш вопрос в том, что они не предавали вас.
– Это, простите, как?
Вильямсон уставился на собеседника во все глаза.
– Ваши друзья и партнёры не предавали вас, – повторил Эдельхейт. – Цепь событий запускал Призрак. И как только они раскручивались, Призрак