Сама вышла из оранжереи.
— Леди, а что нам посадить здесь после уборки?
— Только траву.
— Будет сделано.
Только села на кухне, подумав, что дождусь, когда маги закончат и покинут особняк, как послышался магический звонок.
И уже одно это говорило — это был не Аларик.
Я прошла ко входу и распахнула дверь.
В этот самый момент в оранжерее раздался грохот и звон.
Глава 16
На пороге топтался лучший друг Аларика — Вешон Борн, располагающе улыбаясь. Высокий, блондинистый лорд, затянутый в дорогой жакет, с вечно отсутствующим шейным платком.
Хотелось застегнуть за него пару пуговиц и пригладить его светлые вихры, которые он пренебрежительно не укладывал, как положено в «высшем обществе».
Бунтарь по натуре. Голубые глаза ехидно сверкали. Высокий, крепкий, кажется, он немного поправился. Любимец женщин, в который раз бесчисленный женатый. Опытный разведенец, как мы с супругом смеялись.
Но тем не менее, он был частым гостем в нашем доме. Именно он, а не его бесконечные леди, которых он менял слишком часто и оттого неприлично.
Когда-то мы учились вместе.
— Цветок глаз моих! — он сделал шаг вперёд, переступая порог. — Как у тебя дела?
— Аларика нет, — сразу поставила в известность, удерживая дверь полуоткрытой.
Тот страдальчески скривился.
— Вот как… печально, конечно, — вздохнул Вешон, поставил свою серебристую трость на место, которое мы с Риком выделили специально только для него, перед этим бесцеремонно подвинув меня в сторону. — А что у тебя тут так громыхает? Снова Аларик притащил тебе жутко дорогущий и опасный куст? Покажи, что на этот раз! Он отравит одной своей красотой? Или иголками разрежет кожу до кости, м?
Он уже сам уверенно шёл в сторону оранжереи. Смеялся и строил предположения.
Я просто шла следом и думала, как бы его выпроводить. Было непонятно, знает ли он о нашем разрыве. Но сейчас я не хотела никого видеть.
— Оу! — выдохнул он, когда увидел, что там творится. Глаза едва не выскочили из орбит. Вешон всегда был очень эмоционален. Он просто поднял руки и растерянно опустил их.
— Больше никаких кустов. Тут теперь будет поле.
— Ха! Для гольфа? — его улыбка была растерянной. Моя — кривоватой.
— Как ты хорошо знаешь моего мужа.
— Он мой друг, Лиличка. Говорил: с сыном будет играть. Но как он уговорил тебя?
— Вешон, — я тяжело вздохнула. — Послушай. Мы… может, ты не знаешь, но мы разводимся.
Друг потерял дар речи. Так откровенно раскрыл рот, что челюсть у него даже опустилась ниже, чем при виде моей разгромленной оранжереи.
— Ма-ать… вот так я зашёл выпить. Мне срочно нужно пропустить стаканчик.
— Сейчас обед, — напомнила я ему.
— Снова ты со своим дурацким тоном. Даже сейчас! В такой ситуации! — возмутился друг. — Я бы и утром пришёл, но меня Линда и Кэти не отпускали.
— Дети у тебя?
— Да. Я сбежал ненадолго, а тут такое! И без меня! И я ещё и последний обо всём узнаю⁈ Вот какие вы, друзья! Двадцать лет вместе! Тихушники, — размахивал руками друг. — Так! Веди меня в кабинет Аларика. Будем… ну, не знаю, отмечать или горе заливать. Я хрен его знает, — тот растрепал и без того находящееся в беспорядке волосы. Расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, словно тому трудно было дышать.
— Вешон, я хочу остаться одна, — твёрдо сказала я, вытаскивая свой локоть из захвата мужчины.
— Понимаю, понимаю. Но в этот момент лучше одной не быть. Тебе точно не помешает бокальчик. А Аларик, верно, опять головой приложился…
— Опять? О чём ты?
— Да так… да так… ляпаю, не подумав. Пошли, цветочек. Я уж знаю толк в женских слезах и проблемах.
Вешона никак было не выставить из дома. Тот упрям, как осёл — это помогало ему в торговых делах и жутко мешало в личных. Тем более, он так крепко сжал мой локоть и буксировал в сторону кабинета мужа, что вырваться было невозможно.
Он вбил себе в голову, что мне нужна помощь, и что он её незамедлительно окажет. Проще принять его желание нести добро. Чувство такта? Нет, это точно не про него.
Он усадил меня на кожаный диван в кабинете. Сам прошёл к тайной секции в шкафу, распахнул дверцы и открыл лучшую коллекцию Аларика.
— Он точно разводится?
— Да, — я удобно разместилась на диванчике с прямой спиной, наблюдая за суетящимся другом.
— И даже коллекцию не забрал? — бросил недоверчивый взгляд на меня и вернулся снова к изучению полок.
— Ты только из-за этого уточняешь? Это на вашем мужском языке такой намёк — если мужчина не вынес запасы, значит, он не покинет дом? — я вскинула бровь.
— Ну, я бы забрал точно. Прямо первым делом. Так что да, это показатель.
— Точно разводимся, — резко произнесла я. — И, Вешон… Делай уже, что хотел. Я просто посижу рядом. А потом — уходи. Я правда не настроена на разговоры и обсуждение наших с Алариком отношений. Тем более их уже нет.
— Пруууу… — неопределённо вздохнул Вешон. Отвернулся, и, похоже, всё для себя решил. Взял самый дорогой грок. Коллекционный, для особых случаев. Очень редкий.
Я снова вскинула бровь. А после наблюдала, как друг семьи зубами сорвал с горлышка золотую этикетку.
— Не смотри так на меня, Лиличка. У меня стресс. Я едва держусь. Руки трясутся, — ворчал Вешон, справляясь со стеклом. — Я не праздник решил устроить, ты не подумай. Я горе заливаю. И свою искреннюю растерянность. Вы мне всю надежду и планы на будущее поломали. Я теперь не знаю, как жить. А Аларик даже не собирался со мной своим гроком делиться. А тут — такой момент подвернулся.
— И почему это мы поломали тебе надежду на будущее? — я махнула рукой. Пусть делает, что хочет.
— Я ведь тоже хотел встретить истинную. Думал, это… ай, ладно. Чего уж.
Он разлил грок, бросил внутрь зачарованный лёд. Поставил бокал передо мной — и перед собой.
— Так давай. Молча и без лишних вопросов.
Поднял бокал. Я покачала головой:
— Нет, Вешон. Не буду.
— Почему? — деланно удивился он, глядя мне в глаза. Мне пришлось собрать всю силу воли, чтобы не проколоться.
— Потому