— Конечно. Ещё, лорд-ректор, я хотела спросить у вас…
— Конечно, — тот сложил руки в замок на столе.
— Во владении Академии были домики для сотрудников. Могу я снять один?
— Сейчас узнаем.
Лорд-ректор встал и вышел из кабинета, оставив меня тут.
Я слышала, как тот переговаривается с секретарём. Та стучала каблуками по приемной, перебирала бумаги.
Через пятнадцать минут он вернулся.
Я встала.
— Есть один. Я выпишу вам разрешение на проживание и пропуск. На ночь наша Академия закрывается. Вещи, положенные сотрудникам, можете получить у коменданта.
Лорд-ректор говорил и быстро что-то писал на бумаге. Поставил свою размашистую подпись.
— Передайте коменданту. Он всё даст вам.
— Благодарю.
— Это пустяки. Идите, Лилия.
Я вышла. В руках была моя маленькая победа. Ректор мне очень благоволил. Мне нужно было успеть как можно больше до рождения ребёнка.
А ещё снова поговорить с Риком.
Я вышла из административного здания и пошла по тенистой аллее. Тут и там сновали студенты. Кто-то читал на траве. Кто-то громко смеялся и подначивал других. Я улыбалась этой атмосфере. Казалось, что я была столь беззаботной настолько давно, что не верится.
Но тут… я увидела группу ребят в академической форме, кроме одной студентки. Компания стояла у фонтана, в паре десятков шагов от меня. Молодых мужчин я не узнавала. Но девушек точно знала. Особенно одну в слишком вычурном платье из сиреневого бархата. Ее бы я узнала из сотни. Я замерла.
Первое желание — подойти — я подавила на корню.
Моя Алекса с восхищённой полуулыбкой вела разговор с молодыми лордами. Не могла понять издалека, кто это, как бы не присматривалась. Но то, как моя малышка смотрела на мальчика — я заметила. Она пыталась понравиться ему. Я узнала это кокетливое движение взгляда, то, как она нарочито близко стояла и медленно поправила локон.
Светловолосый парень возвышался над ней на голову и даже не смотрел в её сторону.
Вот она дотронулась до его локтя, что-то птичкой прощебетала. Он посмотрел на её руку — и та сразу спрятала её.
Парень был одет в форму боевика с нашивкой на груди. Тёмно-синий камзол, узкие брюки и заправленные в высокие сапоги. Волосы уложены волной к виску. Обычная форма ничем не выделялась — разве что качеством. Мальчик был не из простых — это я точно видела.
Выточенные из камня черты. Дракон.
Но он не интересовался моей малышкой. Ему и вовсе было не до них — казалось, он был весь в мыслях. Руки держал в карманах. Я видела, как это не нравилось Алексе. Всё читалось по её лицу и ставшими резкими и дергаными движениями.
Разве может моя малышка кому-то не понравиться?
Может, ох как может.
Зачем она вообще вырядилась в это платье? Так выделялась. Тут ведь форма. Обычную одежду можно носить на выходные или же если студент освобождён от учёбы на время практических занятий.
Я, конечно, всегда носила форму, потому что у меня просто не было денег на нормальную одежду.
У Алекс есть всё.
И вот она стоит в этом бархатном платье. Рукава из тонкого шифона, высокий манжет. Жемчужные пуговички на спине. Драгоценная брошь на груди и серьги в ушах. В руках дорогая сумочка.
Платье было приталенным и свободно спадало до щиколоток. Само — без камней, сдержанно благородным. А то было бы уже совершенно перебором.
Дорогое и хорошо сшитое платье не стоит украшать. Стоит знать меру. Но моя малышка свой статус и состояние подчёркивала таким количеством украшений…
Я покачала головой. Могла это списать только на то, что она хотела очень понравиться этому дракону.
Мимо той компании и мимо меня сновали студенты. Но вскоре парни ушли. Улыбка с лица Алексы слетела.
Видела, как она зла и расстроена. Огорчена. Моё материнское сердце сжалось.
Я снова по инерции сделала в её сторону пару шагов. Просто хотела её обнять. Видела, как она пристально смотрит в спину того дракона.
Хотела поддержать. Без советов. Без наставлений.
Обнять, чтобы разделить с ней её безответные чувства к тому дракону.
Алекса… сжала кулаки. Ее глаза блестели. Я сделала еще пару шагов, когда та заметила меня. И окаменела.
Досада на ее лице сменилась злостью. И, схватив подругу за запястье, пошла в другую сторону. Словно я… чужая. Незнакомка.
Она поняла, что я видела. Видела на моём лице участие. И её… это задело. Я стала свидетельницей её слабости.
Я — та, кто привыкла принимать чувства и эмоции своих детей какие они есть. И она вылила на меня молчаливую злость.
Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась из виду. Материнское сердце снова застучало тревожно. Это был выбор моей дочери.
Я направилась в сторону коменданта, чтобы тот помог мне с домиком на территории Академии. Уже сегодня, перед испытанием, я планировала переехать в него.
Глава 21
Я неторопливо шла по аккуратной дорожке, ведущей к коменданту. Мне нужно было время, чтобы немного собрать мысли.
Вокруг пестрели клумбы. Некоторые из них были посажены еще лет двадцать назад. Это постоянство заставило меня улыбнутся и вдохнуть полной грудью.
Я вошла в приземистую каменную постройку, наполовину скрытую вьющимся плющом. И уже на подходе из коридора услышала громкий, старческий голос, причем очень знакомый:
— Я тебе что сказал, оболтус! Марш убирать задний двор, пока совсем не зарос!
Несчастный студент, держа в руках метлу и не решаясь перебить, выбежал мне навстречу. Вслед ему ещё раз ворчливо рявкнули:
— Молодёжь! Растут как грибы, а толку — как от дровяной жабы в засуху.
Я мягко постучала. Комендант, обернувшись с выражением обречённого терпения, увидел меня. И тут же прищурился.
— Так-с. Чего надо? У меня мало времени!
— Добрый день, господин Арвин, — спокойно поздоровалась я. — Передаю распоряжение от ректора Морвена. Он велел выдать мне домик для проживания и форму.
— Лицо знакомое… — пробурчал он, протирая нос платком и подойдя ближе. Его седые брови сдвинулись, а потом поднялись. — Хм.
Сколько форм было перепорчено на первом курсе, пока наш поток научился ставить более-менее работающие щиты. Нашу группу господин Арвин, кажется, не любил даже больше, чем группу боевиков. Потому что у тех формы могло хватить на пару-тройку занятий, тогда как наша могла прийти в негодность уже после первой пары.
Присмотрелась. Кажется, старик совершенно не изменился за эти двадцать лет. Благородная седина, испещрённое морщинами лицо, ехидный и вредный