— Эй, брат, никак не могу тебя застать ни на работе, ни дома — всё в делах, занятой! — Нариман небрежно посторонил меня и ввалился в дом. — Привет, кстати, давно не виделись.
Я закрыл за ним дверь. И пошел в сторону кабинета. Я сложил руки в карманы.
— А что у тебя так тихо? Ты тут один что ли?
Вопросы сыпались из него как из рога изобилия. В целом он не плохой парень, добрый, но бестолковый. Да. Но он моя семья.
— Что ты хотел, Нариман? — спросил я и прошел в кабинет. Сел за стол, но так и не ответил на его вопросы. — Снова пришёл за деньгами?
— Ну что ты сразу о деньгах, брат, — он сделал обиженное лицо, но не убедительно. — Можно подумать, я никогда не приходил просто так.
Нариман плюхнулся в кресло. Поерзал, устраиваясь поудобнее. Сложил ногу на ногу, покачал носком туфли.
— Ну-ка подумаю... Нет, кажется, не припомню, — я откинулся на спинку кресла.
— Ну и зануда же ты, — фыркнул брат. — Слушай, у меня тут проблемы нарисовались. Матушка окончательно взвилась, отправила меня в соседнюю империю. И там же устроила в академию. Но я, сам понимаешь, удрал. Только вот документы не смог забрать без её позволения. Может, ты поможешь? Заберёшь их? Я уже и к ректору нашей Столичной ходил, пытался тут устроиться. Но он упёрся: без документов никак. Даже несмотря на то, из какого я рода.
Я резко подался вперед к столу.
— Эй, ты чего! — дернулся Нариман. Убрал ногу с ноги.
— То есть, ты хочешь сказать, мать официально перевела тебя в другую академию. Ты сбежал. Пришёл сюда. И требуешь, чтобы тебя приняли по одному твоему слову, без документов, прикрываясь именем рода?
— Да! — он развёл руками. — А что? Статус — все дела. Почему бы и нет?
— Ты безнадёжен, — я сжал губы в тонкую линию.
— Ну вот всегда ты так! — Нариман всплеснул руками и тоже подался вперёд, словно пытаясь выжать из меня сочувствие. — У меня проблемы! Ты разве не видишь, как я выгляжу? Я же удрал оттуда в чём был. Без вещей, без ничего! — Он состроил жалостливое лицо, губы дрогнули. — Может, дашь немного денег? Матушка, конечно, выделила мне жалованье, но на него и нищий толком не проживёт! Да и я всё растратил… жить в столице дорого, сам знаешь.
— И где ты до этого жил?
— Так… по друзьям, — протянул он, почесав затылок.
— Ясно. По таким же бездельникам, как сам, — я покачал головой и посмотрел на коробку.
Я вспомнил, как уходил совсем недавно от артефактора из императорского дворца, уважаемого господина Андерса. Его слова звенели в ушах тяжёлым приговором, а его взгляд, полный понимания и мудрости, будто прожигал меня насквозь.
В том взгляде не было осуждения, но была то самое сочувствие, от которого становилось не по себе.
— Также я могу сказать, что ваш родовой артефакт был испорчен. — господин Андрес смотрел на меня поверх своих очков. — В нём обнаружилось нечто чужое, примешалась ещё одна кровь.
Это был удар…
— Можете сказать чья она? — спросил я, настороженно вглядываясь в старика. В горле пересохло.
— Нет, увы, — покачал он головой. — Но, мальчик мой, я слишком давно живу на этом свете и знаю: самое страшное — это когда предают тебя близкие. Но не нужно отчаиваться.
Он передал мне коробку.
— Могу ли я полагаться на то, что работа, выполненная вами, останется конфиденциальной?
— Конечно. По закону я обязан сообщить об изготовлении подобного артефакта главе рода. Поставить его в известность. Но вы и есть мой заказчик и ныне живущий глава рода Вейрских, — он мягко, по-отечески улыбнулся. Вокруг глаз собрались тонкие морщинки, и улыбка сделала его лицо ещё добрее. — Я вас поставил в известность, всё соблюдено, — добавил он и развёл руками.
— Благодарю, господин, — я коротко склонил голову.
Я попрощался и вышел. Он понимал так же, как и я: если информация станет известна всем, то разразится скандал. Неизвестно даже, когда именно был испорчен этот артефакт, когда в нем появилась чужая, посторонняя кровь, и когда он перестал определять тех, кто является истинным носителем крови Вейрских.
Определённо, точно носителем являлся мой отец, но его уже нет в живых. Теоретически даже я могу не принадлежать этому роду. Но во мне угадывались его черты, слишком узнаваемые, чтобы не заметить. Так что смею предположить: когда мою мать проверяли впервые, артефакт показывал правду. А вот что было потом? Для чего и зачем влили чужую кровь?
Снова в голове вспыхнули слова господина Андерса:
«Ничто не ранит так, как предательство близких».
Я снова посмотрел на брата и вернулся в реальность.
Распахнул коробку на столе. Внутри лежал новый родовой артефакт.
Я достал камень — багряный, наполненный кровью моего дракона, артефакт, оплетённый тонкими платиновыми нитями. В нем теперь была моя кровь. Не кровь моих предков.
Сердце дракона так называли его еще.
Он в случае родства начинает сиять насыщенно багряным светом.
Подбросил его на ладони раз, другой и отправил в сторону Наримана.
— Эй! Ты что, с ума сошёл? — он едва поймал артефакт, и тот вспыхнул красным. — Родовой? Ты проверял меня?
Ошарашенно выдал… брат.
— Да. Возникли опасения, что ты не Вейрский.
Горький смех разнёсся по кабинету.
— Конечно! — сцепил тот зубы. — Куда уж мне до тебя дотянуться. Да такого правильно, замечательного, умного Аларика! Ты оскорбил меня своим недоверием.
Я толкнул по столу коробку, чтобы тот опустил в него драконье сердце. А после я закрыл коробку и убрал в камзол.
— Думай, как знаешь, Нар. Но с этого дня уже не будет как прежде. Я займусь тобой.
Я встал.
— Что? О, ты опять о работе! Пф! — Нариман закатил глаза. — Я же ещё учусь! Успею ещё поработать на благо семьи.
— Нет, отговорка, что ты учишься, не поможет, — холодно ответил я. — Потому что ты не учишься. Ты только притворяешься. Поэтому я просто заберу тебя на производство. Поработаешь простым рабочим, а там посмотрим о твоём росте.
— Э-э-э, брат… — протянул Нариман, явно теряясь. — Матушка будет точно против. Она говорит, что мне