Меня словно ударили по голове мешком с камнями. Комната раздвоилась и поплыла, а наставник как ни в чем не бывало принялся раскладывать тряпицу на кровати.
– Вы серьезно? Скажите, что шутите. Где‐то здесь закралась ошибка. Я не могу… – Задумавшись, я машинально зарылся пальцами в волосы и сильно за них потянул. – Слушайте, Наина была никудышной предсказательницей. Большинство сказанного ею даже не сбылось!
– Мы считаем, ее талант остался недооцененным. Наина не всегда могла донести до людей то, что видела. Но в последнее предсказание, – Симеон коснулся корявых букв, – она вложила все силы.
Он приказал подойти и прочесть написанное, прежде чем я продолжу задавать глупые вопросы.
«Деваться некуда».
Склонившись над дурно пахнущей рубашкой, я попытался разобрать, что же было написано нетвердой девичьей рукой.
А писала Наина сумбурно, как если бы за ней кто‐то гнался. Ее сознание получало жуткие образы горящих городов, невинно казненных людей и бурлящих рек крови. Виновником всего предсказательница называла «страх».
Так и гласили начальные строчки: «Все, кого вел страх, пришли к погибели и повели за собой остальных, точно жертвенных овец. Люди, сделавшие неверный выбор, приблизили конец света? От того придут звери Тьмы. Им не будет числа. Их обличия всегда разные, а единственная цель…»
Мы будем есть.
«…уничтожить род людской. Стереть все в одно мгновение. Спасением для отчаявшихся станет возвращение Первого: этот человек, близкий всем, объединит живых, иных и мертвых в последней битве с Ничто».
Прочитав последнее предложение, я тихо опустился на пол. Как же вещие колдуны любят запугивать и говорить загадками!
– Ничего не понимаю. Почему ваш выбор пал на меня? Сами же твердили, что я глуп! Да еще причинил столько вреда!
– Герои не всегда такие, какими мы хотели их видеть. Увы, все знаки сходятся. Ты даже близок с младшими народцами.
– Но!..
– Плут, который рисковал жизнью, чтобы спасти Варрейну, чужую по крови; вор, другом которого был волк! Даже Каш проявил заинтересованность. Не спорь! Живь говорит с тобой через сны. Мы давно подозревали неладное. Радогост ощутил, что в тебе заложен великий потенциал. А этот смаг редко ошибается.
– Но тогда зачем Нигол зовет меня за собой? Я же враг.
– Нигол – тот, кто ведет людей во тьму, используя их страхи. Он давит на самое больное – любовь к близким и страх навеки их потерять. А Горох умел изгонять этот страх из сердец народа. Ниголу нужен твой дар. Возможно, из-за желания извратить дар ради своих нужд. Мне жаль, что я говорю это только сейчас. Братство хотело уберечь тебя, пока ты не будешь готов.
«Уберечь… или использовать для возвращения былого величия. Велика ли разница?»
– Тогда почему вы передумали? – спросил я, решив, что хуже уже быть не может. Оказалось, может.
Симеон кивнул на карту под ногами:
– Пришли сведения из Кейбы. Нигола видели там. Наши братья с Востока считают, что он готовится к великой битве. На его стороне будут полчища огнедышащих змеев.
– Но разве они не подчиняются Горыну? Мне Стромир говорил, что это отец всех ползучих гадов. Почему же…
И тут я понял.
– Да, – кивнул Симеон. – Твои сны подтвердили наши догадки. Тем, кто стоял за деяниями Нигола, вероятнее всего, был Горын. Иронично, не правда ли? Старший из Изначальных детей объявил войну. А противостоять ему должен преемник Первого царя. Борьба Живи и Нави во плоти.
Каждая новая весть била по макушке, точно пудовый молот, все сильнее и сильнее вгоняя меня в землю.
– Вы столкнулись с деяниями Нигола на севере страны. Радогост говорит, что на западе тоже виден след лжепророка. А ведь есть всего три бессмертных твари в нашем мире: Горын, Каш и Яхгэ. Не сложно догадаться, что к чему.
– Он просто хочет уничтожить остальных? – У меня не хватало дыхания. – Старания и смерти невинных – все ради обычной кровной вражды?!
– Тише, дитя. Кто знает? Возможно, Горын хочет быть единственным столпом зла. Это откроет для него и его детей невиданные возможности. Вся Славия станет их кормушкой.
Действительно, зачем ограничиваться одним жалким клочком неплодородной земли, когда более удачливые родственнички в одиночку пируют в разных частях света.
– Мы пока не знаем, как ему удалось найти кого‐то вроде Нигола, – сказал Симеон. – Возможно, Горын намеренно искал человека с врожденным Даром, которого искусил обещаниями власти и богатств. Буян хранит в своих недрах горы похищенного золота.
– Я запутался, Верховный наставник. Простите. Мне сложно представить, что я в одиночку могу пойти против могущественных существ нижних миров. Я не смог одолеть даже трехрогое немертвие.
– Все предрешено. Мы можем лишь потворствовать объявленной судьбе. Не бойся. Горох умел очаровывать и убивать одним словом. Первый вел за собой всех: и оборотней, и мавок, и людей. Все живое тянулось к нему так же, как немертвое тянется к Изначальным детям. Ты пока не ощутил полную силу своих возможностей.
Симеон, казалось, пытался меня подбодрить, но я с трудом верил его словам. Столкнувшись с Кашем, что я сделал? Правильно – ничего. Невозможно противиться подобной силе. Это как если блоха попытается сдвинуть гору. А Горын, отец змеев, куда сильнее. И хитрей, как гласят легенды.
Он зачаровывал взглядом целые города, и люди сами шли прямо в раскаленную смрадную пасть. Только старость заставила Горына уйти и затаиться. Старость и…
– Богатыри! – воскликнул я. – Я помню, мама рассказывала мне об этом. Богатырская сила напугала главного змея. Не пожелав сражаться с ними, Горын ушел в недра горы – туда, где жар опаляет кожу и нутро. Они могут помочь! Князь ведь обещал оказать поддержку!
– Я лично говорил с Бориславом. Князь сделает все, что в его силах. Но защита нужна и ему самому. Пойми, он слишком напуган, чтобы услышать правду.
– Князь на то и князь, чтобы принимать трудные решения. Он должен понять, что никто не сможет отсидеться за стенами дворца. Пусть подумает хотя бы о своем будущем ребенке!
Кажется, в этот момент я немного кричал.
– Ты прав. Однако давить на Борислава предсказанием мы не можем. В лучшем случае советники – волхвы со жрецами – просто сочтут слова Наины ересью. А нам нужны власть князя и его войско. Поэтому он не должен узнать о твоей роли в великом противостоянии.
Я осекся.
Глупость – имя мое. Как можно было позабыть о такой важной мелочи – о лютой ненависти и столь же сильном ужасе, которые Борислав Налесов и его родня питали ко всему, что напоминало о величии Горохового рода.
Интересно, как князь смог себя пересилить и разделить ложе с Софией, так похожей на своего благородного предка? Или с ней все по-другому?