«Просто небольшая зарубка на памяти. Ничего лишнего. Восхитительно».
Пока я был в Халькарде, кое-что успело измениться. Жутковатый Курган с помощниками успели вдоволь изучить свиной желудок, изменившийся под воздействием марргаста. После нескольких попыток уничтожить получившееся немертвие смаги пошли иным путем. Сначала его начали раскармливать.
Уродец-желудок поглощал любую вещь, положенную рядом, будь то игрушка, железо, земля или кусок свинины. Было потрачено много усилий, немертвие изрядно набрало в массе, да так, что перестало умещаться на подносе. Казалось, будто оно готово было растворить абсолютно все. А потом ему принесли найденный мною марргаст.
Удивительным образом немертвие отвергало зародыш самого себя. Когда Курган вложил новый красно-черный камень в разрез на лоснящемся боку, оно начало агонизировать и пытаться исторгнуть инородный предмет. Вскоре немертвие затихло и больше не поглощало предложенные яства.
Я не знал, как смаг-мясник пришел к этой идее, и знать не хотел. Главное, мы нашли хотя бы одно уязвимое место в матрице бессмертия, как выразился Каш-Данко. Оставалось лишь придумать, как использовать это против более шустрых порождений марргастов.
В привезенной из Крепости-Улитки книге говорилось, что волшебный камень созревал в теле еще живого человека, которого принудительно «лишали живи». Золотая тень, видимо олицетворявшая Чернобога, советовала колдуну питать жертву влагой, чем солонее, тем лучше.
– Кровью, – понял я, пока наставник Радогост зачитывал сказку вслух. Он кивнул: ответ был очевиден. Большинство нечистых порождений – вроде той же мандрагоры – нуждались в крови.
Дальше шли совсем уж непонятные дела. Колдун, наученный тенью, объявил себя новым богом и стал сражаться с сильнейшими воинами, потребовав признать его власть. Ни о какой армии больше и речи не шло. В конце концов он всем так надоел, что золотая тень обманом заставила его вырвать Семя Тьмы, шепнув, что, посадив его, колдун сможет наконец войти в небесный Ирий. Дурак был и рад послушаться: так устал от вечной борьбы. Последовавшее за советом наказание оказалось ужасным. Колдун, жаждавший власти, тотчас рассыпался в прах, и от тела не осталось ничего, кроме безжизненных осколков камня.
– В этой истории нет ни капли смысла, – проворчал Радогост, закрыв тонкую книжицу. – Как она может нам помочь?
Мы отдыхали в малом зале. Кроме нас с Радом, здесь собрались самые опытные и сильные смаги. Симеон, как всегда, расположился в кресле в самом центре зала. По обе стороны от него стояли верные помощники, готовые в любой момент принести лекарство или воду. Верховному наставнику нездоровилось.
– Она и не должна нам помогать. Это всего лишь выдумка, – бас Щуки легко заглушал голоса присутствующих. – Елки колючие, чего мы ждем, братья? Пока мы тут сидим, Нигол создает новых немертвий. А мы даже не знаем, как это остановить!
– Нельзя рисковать попусту, – вмешался смаг Михаил. – Мы потеряли в последней битве с сотню братьев. Если все мы исчезнем, кто будет защищать Славию от шишигари?
Его поддержали одобрительным гулом. Я кисло усмехнулся. Понятно было, что они взволнованы, но все‐таки… Видать, неслабо их потрепало. Радогост пару раз громко хлопнул ладонью по колену, вынудив собравшихся умолкнуть.
– Мы не станем отсиживаться. Не сегодня. Долг каждого из смагов – уничтожать Тьму там, где она появляется. В любом обличии. Или вы забыли клятву? Или не вам пришлось отвергнуть свой Род ради защиты Рода людского? Нам поздно бояться, отступать некуда.
– А как же богатыри? – спросила Веленика, выйдя из-за плеча Щуки. Она обернулась лицом к кучковавшимся смагам: – Братья, мы должны сразить лжепророка и искоренить его учение. Но пусть со змеями и немертвиями сражаются другие. Мы бессильны против существ, облаченных в плоть. Скажи, Фес, ты ведь сталкивался с ними. Ты видел, что их не одолеть одной лишь волей!
Вот уж от кого не ожидал. Наставница женщин-смагов казалась мне наиболее самоотверженной. Но в ситуациях, подобных этой, благоразумие оказывалось куда полезнее. Не мне было ее осуждать.
Теперь все смотрели на худощавого уставшего Феса. А Верховный наставник молчаливо дожидался, чем закончится их горячий спор.
– Да, – Фес кивнул. – Это было настоящим воплощением первородного страха. В тот вечер даже богатырь не смог совладать с разбушевавшейся бестией. Но, братья, помните: Нигол еще страшнее, он овладел силами Нави и подчинил их себе!
– Как мог кто‐то вроде Изначального дитя даровать подобные силы смертному? – спросили за моей спиной.
– Бесполезно бегать за созданными немертвиями. Лучше сосредоточимся на поиске ответов, – подхватил другой смаг.
– Или убедим князя вмешаться.
– Да-да, князь!
– Нельзя забывать про уничтожение шишигари…
И ведь не сказать, что мои братья были трусами. В первую очередь их страшила опасность утратить важную часть знаний и умений Братства или исчезнуть вовсе, посягнув на цель, достижение которой превышало возможности простых смертных.
Стоявшему рядом со мной Радогосту, правда, было плевать на сомнения. Жилка на смуглом лбу пульсировала едва сдерживаемым гневом.
– Да послушайте себя! От козней Нигола люди гибнут каждую минуту. Так что же, нам совсем не пытаться их спасти? Все равно есть дела поважнее?! – рявкнул он.
Я не помнил, чтоб до этого наставник хоть раз повышал голос. Другие смаги, видимо, тоже такого не слыхивали.
В зале воцарилась тишина, и стало слышно, как одинокая муха лениво жужжала на стене. Тогда же вновь заговорил Симеон:
– Посмотрите на себя, братья и сестры. Как легко оказалось сломить ваш дух! Внезапная трудность – и вы разобщены, вы ссоритесь, кричите. Вы проявляете слабость, позволенную лишь живым. А мы с вами давно живем на стороне теней. Нам нельзя бояться, – все же было в его голосе что‐то завораживающее, убаюкивающее. Этот особый талант – говорить правильные вещи в нужное время – делал Симеона тем, кем он являлся. Истинным отцом осиротевших душ. – Настали времена, требующие трудных решений. Вы уже проходили это раньше, при посвящении. Теперь настал черед использовать полученный урок. У нас есть шанс. Великий шанс на победу. С нами юноша, несущий наследие Первого. Герой, что возглавит всех смагов.
Благодаря нечестному ремеслу я был привычен ко всеобщему вниманию, но от этих слов в глотке запершило с новой силой.
«Они хотя бы слышат себя со стороны?»
Когда пауза затянулась, а взгляды братьев стали чересчур красноречивыми, я выдавил из себя невнятный звук, который при желании можно было трактовать как согласие. Симеона это вполне удовлетворило.
– Мы должны готовиться – и духом, и телом. Наина предсказала, что судьба человеческого рода решится на поле битвы. Мы знаем, что лжепророк сейчас скрывается