Я кивнул, хотя ни черта не понимал, как буду это делать. Видимо, обстановка всеобщего воодушевления действовала и на избранных.
На время обо мне будто бы забыли, как об артисте постановки, играющем главную роль. Все было решено, все готовились к началу, надеясь успеть выполнить задуманное в срок. Каждый выбирал себе роль по духу, а мне лишь требовалось прийти. Ну и убить главного злодея, как было написано в сюжете.
Неожиданностью в прописанном сценарии стало решение Лисы отправиться в княжество Кейба. Она спокойно выслушала мои доводы против этой задумки, затем ободряюще похлопала по плечу тяжелой ручкой:
– Вот умеешь ты сгустить тучи. Мне надо там быть. И кто ты такой, мне все равно. Аб-со-лют-но! Да будь ты хоть вторым воплощением моей покойной прабабки-разбойницы. Она, кстати, тоже любила обменивать у прохожих всякую грязь на золотые монеты. Так с моим прадедом и познакомилась.
– Не понимаю, при чем тут твоя бабка? – несколько раз моргнув, осмелился спросить я.
Она развела руками.
– Ну так прадед тоже не ожидал, что ограбление свадьбой окончится. И ты не трусь. Может, драки и не будет вовсе.
Ее простодушная вера в силу Братства вкупе с непрошибаемой убежденностью в том, что никакой я не избранный, давали возможность немного передохнуть. И пока остальные готовились к битве, я мог уделить внимание изучению оставшихся марргастов.
Их было три: все почти одинакового размера, формой они напоминали застывшие капли. Один весил чуть больше остальных, хоть на внешнем виде это не сказалось. Я попытался понять, как и из-за чего произошла трансформация Беляны. Трехрогий говорил, что несчастная девочка пыталась проглотить марргаст, но зачем?
Хотя дети часто совершают не поддающиеся объяснению поступки. Может, она хотела понять, каков он на вкус.
Вкус бесконечных страданий.
Никто не стал спорить, когда я приказал привезти из города свежей звериной крови. На базаре не должны были удивиться такой покупке, ведь многие волхвы практиковали ритуалы на крови. После оглашения пророчества Наины старшие среди смагов Братства сменили отношение ко мне с равнодушного на отстраненно-уважительное. Не скажу, что это что‐то изменило. Но в какой‐то мере стало легче: больше никто не указывал, что делать.
Получив нужное количество крови, я приступил к исполнению задумки. Помогал мне, как обычно, небрезгливый Курган, которого загадка марргаста захватила полностью. Вместе мы попеременно орошали семена Тьмы страшным «дождем». Результат не заставил себя ждать. Целый ковш крови один камень мог впитать за пару часов нахождения в ней. Правда, развития в полноценное немертвие отчего‐то не происходило.
Курган предположил, что камню нравилась не сама кровь, а живь, что скрывалась в ней.
– Если тело, в котором оно зарождается, лишено живи, то семя вынужденно постоянно ее искать, – сказал Курган, слепо сощурившись.
А в крови умерших коров и свиней живи было маловато.
Я в очередной раз припомнил жуткие события в Фензино. Оберег Рода мешал трехрогому вылупиться из человеческой оболочки, словно гигантскому уродливому цыпленку. Не за тем ли Беляна убивала животных, чтобы получить дополнительную подпитку и силу?
Дальше – больше. Мы стали с осторожностью работать с живыми существами, сначала – с купленными у местного охотника утками. Меня тошнило от одной мысли, но что поделать: людей было еще жальче.
С пугающей ловкостью Курган оставлял на каждой птице по глубокой, но неопасной царапине, куда мы вкладывали осколки с трудом разбитого марргаста. Спустя часы птицы теряли перья и падали замертво. Разрушенное семя не представляло серьезной опасности, хотя и становилось неплохим ядом. Я даже опасался, что Братство Тишины могла заинтересовать эта его особенность.
После нескольких попыток было принято решение купить овцу. Курган предложил собаку, но у меня не поднялась рука. Второй из трех марргастов был скормлен крепко привязанному животному. Мы оставались на нижних этажах до полного преображения. Верховный наставник Симеон выделил для нашего опыта помещение с хорошими замками и несколько свободных смагов.
Изменения начались после полуночи. Овца легла на пол: ноги ее не держали. Погладив мягкую шерсть, я вспомнил, почему так невзлюбил учебу в Сокольской Школе Знахарства. Я терпеть не мог видеть чужие мучения.
Вскоре выпала шерсть, а кожа у овцы стала темной, как у утопленника. Она сильно запахла ржавчиной и влагой. Внутри вздутого живота что‐то росло…
Мы так и не получили нужный результат. У мертвой тушки спустя время прорезались наросты вдоль хребта, но никаких намеков на рождение нового трехрогого, к своему облегчению, мы не получили. Овцу вскрыли и сожгли, забрав новый желудок для изучения. Я же пришел к выводу, что марргасты идеально подходили только людям.
Мы предприняли еще несколько попыток с другими животными. В одном случае перед смертью было замечено исцеление старых ран: ягненок со сломанной ногой вновь начал ходить, когда к ране прижали Семя. Но затем и он зачах.
– Осталось понять, как уничтожить жизнеспособную особь, отравленную ядом семени.
Мы сели вдвоем около места, где недавно исследовали камень, разложив на скамье тарелки с подсохшим хлебом и похлебкой, поставили кувшины с водой. Моя прежняя брезгливость была несравнима с нынешней. Теперь я мог спокойно поглощать пищу рядом со столь неприятным местом. Курган чавкал краюшкой, глядя на последний уцелевший марргаст.
– И создать новое оружие, – сказал он. – Такое, чтоб ух! Чтобы встряхнуло вражину до егойного нутра.
Я был с ним согласен. Если предстояло попасться трехрогому, хотелось иметь возможность дать твари отпор. Хотя бы посмертно.
Глава двадцать четвертая
Было посажено семя раздора. И дало оно прекрасные алые ростки.
За ним последовало семя мора. Мор разросся по полям и городам, накрыв наши земли зловонным полотном.
Затем пришло время семени голода, которое вгрызалось в твердь миллионами острых клыков.
Но первым все ж было пустое Семя. Семя Тьмы.
Пришли дурные вести. Снова. Это становится несколько банальным.
Теперь он, таинственный восток. Перстень с рубином был найден предком Беляны где‐то неподалеку. Совпадение? Не уверен. В любом случае у меня больше нет желания придумывать логичное объяснение каждому приключившемуся событию. За то время, что я провел в Братстве, многое изменилось. Изменился и я. Мысли путаются… Нет, я прошел их испытания. Голодом, тишиной, мраком. Одиночеством.
Братство Тишины свято верит, что если из человека выдавить все человеческое, то