Видимо, это все, что я могу написать напоследок. Тяжело и непривычно держать перо. Так, о чем я? Ах да, предсмертная записка. Н-да…
Меня зовут Иван, сын кузнеца Прохора. Мне восемнадцать лет. Я избранный, если быть капельку точнее. Славный герой, которому отведена роль убийцы ворога. И в последнее время я ощущаю, что это вовсе не так здорово, как может показаться поначалу. Меня пичкают знаниями и учат всяким способам подавления боли. И все ради правильно обставленного жертвоприношения, которое описала полоумная девчонка, даже не успевшая отведать мужчину.
Да, я до сих пор не верю в успех. Но когда о тебе упоминают в пророчестве, возможность выбора куда‐то резко исчезает. Не знаю, чего я хочу больше: поспать или умереть. Наверное, и то и другое.
Рука дрожит, так что хватит. Прости, Селио. Не успеваю отомстить за тебя, друг.
Завтра мы едем на Восток.
Пороги Кейбы – самый засушливый и теплый кусок Славии. Их освещает безжалостное белое светило. Здесь по истрескавшейся земле ползают странные создания, похожие на змей и многоножек. И почти ничего не растет, за исключением нескольких видов колючек. Людям Кейбы всегда живется несладко. Дождь тут редкий гость, вместо него – сонмы голодных чудищ, прилетающих с острова на горизонте, и степные варвары, что промышляют разбоем.
Мало кто скажет, что жить в Кейбском княжестве приятно. Включая самого Дарна, солнцеликого и милостивого (праздного и тупоголового). Скорее, тут пыльно.
Пыльно. Это было первым, о чем я подумал, добравшись наконец до Чаргана – приморского города Кейбы.
«Пыльно».
Мелкие частицы песка ветер бросал прямо в лицо: без устали, как смешливый, но непослушный ребенок.
Чарган напоминал остатки буханки, оставленные на солнцепеке, в которых муравьи проели многочисленные ходы. Местные жители одевались максимально ярко, компенсируя убогость жилищ и недостаток красок в окружающем пространстве. Здесь было принято увешивать кисти рук и лодыжки тяжелыми бронзовыми браслетами с бирюзой, обшивать головные уборы перламутром с берега. Когда мы въезжали в город, я заметил нескольких женщин с массивными кольцами в носу.
Мы сильно выделялись на фоне людей с красноватым оттенком кожи, облаченных в свободные одежды. Нас провожали удивленными взглядами. Через Чарган не проходили торговые пути, поэтому гости здесь были редкостью.
Жар поднимался от земли. Плюнув на обозначенные порядки, я стянул плащ и рубаху, подставив жилистое белое тело палящим лучам солнца. Мои сопровождающие – около двадцати смагов – предпочли потеть дальше.
Нас нашел босоногий мальчишка, когда мы топтались на набережной и пытались выяснить, куда идти дальше. Он подошел к Радогосту, которого, вопреки происхождению, призвали в смаги в других землях, и, ничуть не смутившись, сильно дернул его за серый рукав.
Оказалось, обитель Востока находилась за пределами города, единственная из трех уцелевших. Из четырех, если считать разрушенную – в Поливне.
Вскоре я увидел стройную башенку из обтесанного ветром и солью камня. Она опиралась на утес, как уставший путник – на трость. Рядом дышало блекло-зеленое бескрайнее море.
Мальчишка повел нас к обители по тропе из крашеного песка. Вдоль нее были вбиты колья, украшенные черепами. Все они различались: как размером, так и необычностью и разнообразием форм. Были тут черепа, напоминающие человеческие, с острыми вогнутыми зубами на массивных челюстях. Попадались и совсем невообразимые: с десятком глазниц, деформированным теменем.
Я пялился на черепа с любопытством, достойным разве что мальчишки.
– Ну и уроды, ударь меня об пень. – Щука потер обгоревшую шею. Он кивнул в сторону самого невзрачного: – А этот точно был хиляком. Блудливое племя не знает, когда пора остановиться.
Значения этих слов я не понял. У входа в обитель мы спешились. Местные рароги забрали наших лошадей и повели куда‐то вдоль берега. Я испытал мимолетную жалость к Зге, которую был вынужден оставить дома. Ей бы определенно пришлось по нраву море-океан.
Лиса рядом жадно разглядывала лица встречающих. Легко догадаться, кого охотница мечтала отыскать взглядом. Велес. Он был в первых рядах. Велес вежливо поздоровался с Радогостом и Фесом, пожал им руки, коротко кивнул мне и поморщился, когда его оглушил вопль соскучившейся подруги. Лиса чуть не сбила его с ног, сгребла в охапку, попыталась поднять – и не без успеха, что удивительно.
Глядя на их безобидную потасовку, наставники-смаги улыбались. А я испытал укол беззубой ревности. Нет, я, как и прежде, видел в Лисе лишь боевую подругу. Но нас многое связывало, и хотелось бы верить, что эта привязанность взаимна. И что она не окажется забытой.
Пока Лиса хвасталась клеймом на шее, Велес что‐то торопливо пытался втолковать подруге.
Он выглядел иначе, чем другие братья: был более загорелым, носил местную одежду. А значит, проводил больше времени в Чаргане, чем в стенах Братства. С прошлой нашей встречи Велес раздался в плечах и неуловимо повзрослел. С удивлением я обнаружил в его волосах пару седых нитей.
Дружелюбный помощник Верховного наставника потащил Радогоста и меня вперед, пожелав проводить на военное собрание. Кроме нас, сюда должна была прибыть часть богатырских войск.
– Лучше молчи. Симеон просил не привлекать к себе внимания, пока не начнется битва. Говорить буду я, – шепнул наставник Радогост, и я, если честно, этому только обрадовался. Чужое восхищение, как и естественная подозрительность к статусу избранного, успели утомить.
«Меньше сил уйдет на споры».
Пройдя тысячу обтесанных ступеней, мы добрались до самой высокой комнаты башни. Раньше здесь стояла чаша с огнем, предупреждающая местных жителей о нападении змеев. Теперь ее заменили огромным горном, который работал ничуть не хуже. Часть стены полностью отсутствовала, и внутрь проникала морская свежесть.
На нас не обратили внимания, даже несмотря на деликатное покашливание проводника.
За длинным столом шел яростный спор. Я сразу опознал среди участников четырех богатырей. Их могучим телам будто было тесно здесь, в помещении, совершенно не похожем на поле кровавой битвы.
Напротив сидели смуглолицые мужчины, одетые как воины кет’тарка, и хладнокровно слушали претензии богатырей.
За конфликтом со стороны наблюдали братья-смаги, которые заняли оставшиеся места у самого проема. А между ними лежал меч. Удивительный меч, целиком – от яблока и до кончика сужающегося острия – вырезанный из прозрачного сине-зеленого материала.
Пока я тупо разглядывал необычное оружие, Радогост обошел спорщиков и представился Верховному наставнику Восточной обители. Им оказался совсем юный парень с тремя белесыми шрамами вдоль лица.
– …Так вы воины али бабы базарные? – почти рычал могучий богатырь, в одеждах которого уместилось бы пятеро людей моей комплекции.
Обращался