– Не рискуй, – прошипела она, кивнув на Щуку.
Тот находился на другой стороне улицы: забрался на чей‐то дровяник и внимательно наблюдал за ситуацией с высоты. Мне он, не взглянув, показал кулак. Мол, только попробуй!
«Время играть в героя еще не пришло? Что ж. Я подожду».
Мы медленно двигались вдоль дороги. Страх куда‐то исчез, растворился в холодящей разум решимости. Давали о себе знать долгие дни концентрации и тренировок. Я знал, что должен делать. Хотя пока и не знал как.
Над нами пролетело темное пятно, по форме напомнившее огромного нетопыря. Из плоской пасти вырывалось сизое пламя. Змей с мерзким криком врезался в один из домов и провалился внутрь.
Когда мы втроем достигли основного места боя, там уже все покрылось гарью и кровавыми следами.
За спиной у меня покачивалась полоска верной стали, на бедре – «обновленная» секира. С надеждой я стал выискивать в этом аду фигуры Нигола и трехрогого немертвия.
Змеев было около сотни. С десяток кружило в небе, еще столько же рассыпалось по пустынным улочкам, чтобы отыскать спрятавшихся людей. И я готов был поставить на кон Згу, что парочка крупных особей улетела прочь от Чаргана.
Несколько змеев оказались размазаны по внутренней стороне крепостной стены. Их точно скалкой раскатали.
«Узнаю работу богатырей. Или поляницы?»
Нет, она оставалась наверху с огромной пушкой, пытаясь каждым новым залпом сбить хотя бы парочку тварей. Ее товарищи тем временем теснили нелетающих детишек Горына прочь из города.
От раскаленного воздуха щипало глаза. Сквозь дым я увидел, как нечто, покрытое толстой броней, с плоской головой и ярко-алым капюшоном вдоль шеи, протаранило строй степняков. В спине у змея торчали многочисленные обломки стрел, делая его похожим на плод любви ежа и наковальни.
– Дави, дави их! – кричал кто‐то с надрывом.
Соседний дом развалился, будто карточный. На его руинах хохотал полукровка, не способный на полноценную трансформацию.
Тем, кто снес ему голову ударом кулака, был Иломей. Старший среди богатырей брезгливо отбросил тело и принялся разбирать обломки стен.
Я бросился туда, хотя Лиса попыталась помешать. Она уже потеряла оружие, застрявшее в плотной шкуре неповоротливого врага. Заметив нас, Иломей машинально кивнул на раненого человека, найденного под завалами, и вновь ринулся в бой.
– Оставайся с ним, – приказал я, оглядевшись по сторонам. – Так будет безопаснее.
– Не смей, – яростно прошептала охотница, придержав голову чаргановца, чтобы было удобнее поить живой водой. – Слышишь, даже не думай! Я с тобой и только с тобой!
Затем она побледнела, несмотря на золотистый загар. Не успел я обернуться туда, куда был направлен ее взгляд, как меня отбросило на обломки древней, некогда прекрасной мозаики. Подкравшийся сзади змей, чтобы подольше оставаться незаметным, принял человеческую форму.
– С-с-самка.
Он был полностью обнажен. Лиса загипнотизированно глядела на него, пока змей растягивал клыкастый рот в радостном оскале.
– Беги, – прохрипел я и попытался подняться с колен. Но понимал, что она этого не сделает. Не бросит раненого.
Змей схватил девушку за плечо, с легкостью оторвал от земли, содрав часть одежды когтями. Лиса завизжала, но не от страха. Она была в бешенстве. Нога в черном сапожке несколько раз подряд стремительно врезалась промеж расставленных ног твари. Лиса била, и била, и била, извивалась ужом, полосуя руку и лицо змея ногтями.
Но всего этого было недостаточно, чтобы освободиться.
Разгоряченный сопротивлением, он врезал ей в живот, швырнул наземь и развернул к себе спиной. Он так торопился, что совсем позабыл о свидетелях. Пока девушка рычала и изрыгала страшные проклятия, зажатая под серокожим змеем, я осторожно – шаг за шагом – крался к ним. Меч был занесен над головой.
– Пусти, свинорылая паскуда! Испражнение плешивого лешего, совокупившегося с гнилой тушей дохлого лося!
В другой ситуации я бы заслушался красочными речевыми оборотами охотницы. Но сейчас – сейчас медлить было нельзя. Взмах – и мой клинок надежно застрял в незащищенном хребте чудища. Змей взвился от боли. Мерзостное шипение частично перекрыло прочий шум.
Силы моего удара не хватило даже чтобы проткнуть змея насквозь. Он обернулся на меня, и Лиса, воспользовавшись ситуацией, наотмашь полоснула его под брюхом спрятанным в рукаве ножом. Готов поспорить, что там брони не было. А зря.
Мимо, не заметив нас, пронеслись воины кет’тарка: то ли убегали, то ли охотились на кого‐то.
Змей корчился на земле, выгибаясь дугой и царапая землю, пытаясь вытащить меч из спины. Черная кровь с шипением текла по камням. Я закашлялся от мерзкого запаха, который вплетался в дым.
– Вы с-саплатите-е! – Враг попытался измениться. Под кожей забугрились мышцы, точно там завел бурную деятельность муравейник. Тело змея темнело и раздувалось.
– Нельзя, чтобы он!..
Окончание фразы утонуло в шуме. Но Лисе и не нужно было меня слышать. Она прекрасно все поняла: наплевав на голую грудь, она подняла лежавший рядом осколок стены и направилась к змею шаткой походкой, с перекошенным от злобы лицом. Охотница собиралась размозжить змею голову. Лиса уже занесла испачканные руки над головой… но не успела ничего предпринять, так как со стороны прилетел болт и глубоко увяз в том месте, где находилось основание черепа змея. Тот издох мгновенно, не успев принять истинный облик.
Щука выходил из пламени, держа в руке самострел, который я украл для сражения с немертвием. Борода смага слабо тлела.
– Куда вы ломанулись, Холодная мама вас задери?! Ко мне, живо! И чтобы больше не отходили!
Мы послушались.
Пока мы с Лисой боролись с одним-единственным змеем, богатыри кончали последний десяток. Самые крупные и агрессивные особи еще держались в воздухе или носились по городу, таская на рогах тела убитых. Но и этих горынычей знатно потрепало. Враги не ожидали встретить столь яростный отпор.
Среди горстки выживших чаргановцев я увидел Радогоста. Он стоял на массивной туше горыныча, собираясь его добить. Змей пялился пустым взглядом в беззвездное небо, затянутое дымкой пожарища.
Вжжу-у-ум-м.
Чешуйчатая голова разлетелась на ошметки. Люди и смаги приветствовали очередную победу исступленными воплями.
– Вань, – это Лиса попыталась понять выражение на моем лице. Но я и сам себя не понимал.
Оставшиеся несколько змеев попробовали сдаться в плен. Их окружили, загнали в угол, но всюду были люди, покрытые копотью и обезумевшие от ненависти и потерь. Они не слушали мольбы о пощаде.
Радогост в окружении богатырей казался маленьким, я бы даже сказал, как ребенок. Но когда Рад подошел к змеям, те сразу вжались в грязь. Он пугал их больше,