Пламя свечей отбрасывало странные дерганые тени: на долю мгновения Йорну показалось, что за спиной у матери клана взметнулись черные крылья.
– Простите… Простите, – бормотал он, одну за другой сшибая свечи, чтобы съехать со стены обратно на землю. И, ясное дело, не туда, в сладкую зовущую темноту Пустоши, за которой перемигиваются цветные огни, а в безопасность ржавых улочек клана.
– Ну что ты, – мать клана отвернулась. – Не волнуйся. Никому ни слова не скажу.
Йорн замер, так и не спустившись. Мать клана оперлась о кладку руками – они белели в полумраке рядом с Йорном не мертвенно – нет, фарфорово! – и он залюбовался ее тонкими изящными запястьями.
– Я тоже их сегодня заметила. Огни, – она кивнула во тьму, где угадывались очертания мегаполиса. – И не только сегодня.
– Правда? – выдохнул Йорн.
Он сидел вполоборота на стене, крепко, до боли сжимая камень, и не верил. Мать клана с ним разговаривала. И не просто разговаривала – здесь не было никого, кроме Йорна. Он оказался с ней наедине.
От этой мысли в горле встал ком.
– Они горят там каждую ночь Раскола.
Йорн едва дышал. В ночь Раскола он обычно спешил на площадь смотреть голограммы. Он впервые так задержался, и вот – увидел эти огни. И не он один.
Мать клана обернулась к Йорну и, сверкнув глазами, чуть наклонила голову.
– Я говорила Главе, что в город нужно снарядить экспедицию, но он и слышать не хочет. Твердит, что риск того не стоит. Ну а мне кажется, он просто трусит.
Йорн вздрогнул.
– Я бы не струсил.
Мать клана улыбнулась, и Йорна обдало горячей волной.
– Я так и поняла. Ты не из таких.
– Думаете… – Йорн кашлянул. Голос предательски осип. – Думаете, туда можно добраться?
– Добраться-то проще простого. Опасно в самом городе. Вот чего боится Глава.
– Проще простого? Как?
Мать клана бросила последний взгляд за Пустошь, перекинула ноги обратно на сторону деревни и изящно, беззвучно спрыгнула на землю. Потом она подошла к Йорну, все еще сидевшему на стене, – сердце у него крупно заколотилось где-то в горле – и протянула руку.
– Ты скоро станешь Охотником, так что тебе рассказать можно. Пойдем.
Йорн сглотнул и неловко съехал, сорвав комья мха. К руке матери клана он прикоснуться не посмел. И потом: как это женщина может помогать мужчине?
За решетками продовольственного склада, у которого безмолвно дежурили двое Воинов, костистых и широких, как стенные валуны, мать клана остановилась. За ее спиной на главной площади громыхали огни, а здесь, на старых ступеньках, ведущих в зев ангара, было тихо и темно.
– Впрочем, я и не знаю.
Мать клана вдруг обернулась, и ее тень убежала по бетонному своду во тьму.
– Праздник вот-вот начнется…
Она опустила взгляд, словно искренне колебалась, и Йорн горячо забормотал:
– Плевать мне на праздник. Вы сказали, что знаете, как попасть в город!
– Не пойдешь же ты туда один, правда?
– А если и один?
– Ты еще даже не знаешь, как туда добраться. Не знаешь, что там. Ты ничего не знаешь, а рвешься в бой.
Йорн залился краской и выпрямил спину.
– Поэтому и рвусь.
Мать клана мягко улыбнулась:
– Что ж, мне это нравится.
Земли клана занимали всего пару квадратных лиг. Путь от одного угла периметра, где из округлой суставчатой трубы вырывался ручей, до другого, где над расчищенной песчаной площадкой поднимались гигантские ворота из черного металла, можно было проделать несколько раз за день.
Теперь же Йорну казалось, что еще немного, и он просто упадет: они шли и шли, а узкий подземный тоннель из плохо подогнанных серых плит все не обрывался. Подошвы шуршали на старых бетонных отмостках, и Йорну казалось, что мать клана уже презирает его за слабость.
Не кончится ли ночь Раскола раньше, чем они дойдут?
Но мать клана словно и не замечала того, как медленно плелся за ней Йорн. Когда она поднимала факел повыше, промасленные тряпки коптили, и тени скакали по плитам вперемешку с чадом. Пронзительно пахло влажной подземной прохладой, и Йорну чудились писки мелких тварей.
– Конечно, болтать о том, что я тебе покажу, не следует. Но ты это понимаешь. Я не сомневаюсь.
Мать клана говорила ласково, не оборачиваясь. Но Йорн все равно распрямил спину и ускорил шаг. Если мать клана обернется, она не должна увидеть в нем тщедушного мальчишку.
– Охотник узнаёт о тоннелях в день своей инициации, но не каждый Охотник знает о тех переходах, которые ведут в город. Как я уже говорила, Глава город не жалует, и, будь его воля, этот тоннель давно бы уже завалили.
– Так мы все-таки… Мы дойдем до самого города?
– Ты уже передумал?
– Нет… Нет!
Йорн нагнал мать клана, чтобы идти с ней вровень. Хотелось видеть ее лицо, хотелось, чтобы она тоже на него взглянула… Но еще Йорна просто-напросто пугала тьма за спиной.
– Боишься темноты? – мать клана оглянулась, лукаво блеснув глазами.
Догадалась, ведьма…
– Не оборачивайся. Тогда и бояться будет нечего.
Йорн поежился. Он и не собирался оборачиваться, но теперь словно сам мрак пробежался по спине ледяными пальцами, и Йорну нестерпимо захотелось глянуть через плечо. Он скосил глаза, но тут же встряхнулся.
– Темноты я не боюсь, – твердо сказал он. – Опасна не тьма, а то, что ее порождает.
– Верно, – кивнула мать клана. – Но эти туннели, к счастью, безопасны.
Она сказала это мягко, с полуулыбкой, и Йорн расхрабрился:
– Но откуда вы знаете? Вы здесь часто бываете?
– О нет. Только в исключительных случаях.
Продолжать она не стала, но Йорн не хотел снова идти в молчании.
– Почему вы решили показать мне город? Если там точно опасно?
– Я не говорила, что покажу тебе город.
– Но…
Йорн запнулся и отстал. Тьма тут же наползла черным рваньем, затрепыхалась по левую и правую руку, как гниловатые водоросли на речном камне, и он не выдержал – обернулся. Мрак за спиной был в тысячи раз чернее.
Йорна как по лбу щелкнуло: они оказались за пределами периметра. А там, над головой, – Пустошь. Они покинули клан.
Йорн отвернулся и ускорил шаг.
– Мы уже давно идем. Разве вас не ждут на празднике?
– А разве меня праздник не подождет?
– Он ведь уже начался…
– Но еще не закончился, правда?
Йорн окончательно запутался в своих вопросах, но тут тоннель