– А доктора его осматривали? Из столицы никого не вызывали. Возможно, местные? Что они говорят? Чем он болен?
Сайрил посмотрел на Уэйна так, словно тот спрашивал, почему люди ходят на двух ногах или зачем солнце встает каждый день. Какие-то истины, которые считались сами собой разумеющимися. Так что Уэйн уверился, что никто Далтона Дрейтона не осматривал.
Он попробовал нажать и спросить так, чтобы мальчик понял:
– Вы ведь должны знать, почему лорд Дрейтон не встает?
– Отец еще спит.
Уэйн всегда был привязан к деду. Отец тоже работал лекарем, так что дел у него было полно, целыми днями он пропадал на практике. Уэйн прилежно учился, но все равно каждый раз с тоской поглядывал в окно их дома на улице Истон, когда ожидал возвращения отца.
Из эркерного окна гостиной хорошо просматривалась мощеная улица. Недалеко стоял столичный храм Безликого, куда постоянно текла толпа. Он считался одним из самых больших и величественных в империи. В нем даже воспитывался принц Айден, средний сын императора.
По улице Истон люди ходили приличные: красиво одетые дамы, строгие джентльмены. Не дворяне, конечно, но и не оборванцы. Уэйну нравилось за ними наблюдать.
Когда отец задерживался, а в доме уже зажигали свечи, Уэйн отказывался ужинать без отца, и тогда дед усаживался у камина и рассказывал собственные истории. Он тоже был доктором, отошедшим от дел, но родился в сельской местности, откуда потом уехал благодаря своему уму и лекарским талантам. Дела у него пошли в гору, так что он смог даже купить этот дом в столице.
Бабушка умерла до рождения Уэйна, а мать вечно разъезжала по салонам и благотворительным мероприятиям. Их семья не была настолько состоятельна, чтобы кому-то что-то жертвовать, но мать мечтала пробиться в высшее общество.
Поэтому большую часть времени маленький Уэйн проводил вместе с дедом. И он любил их уютные вечера с историями перед камином.
Тогда дед впервые рассказал о Далтоне Дрейтоне.
Мальчишкой дед однажды увидел его на реке. Важный маленький лорд, будущий наследник земель и титулов. Но день был жарким, так что он резвился точно так же, как деревенские мальчишки. Дед Уэйна тогда поделился с ним питьевой водой и домашними лепешками, а Далтон – тайной:
– Когда я стану старым и умру, змей в моем животе наконец-то освободится.
Он ничего больше не объяснял, заявив, что ему нельзя рассказывать. Только вскользь упомянул, что его отец оказался слишком слабым для змея, но Далтон будет надеяться, что в его-то животе змей вырастет по-настоящему сильным.
Лорд Дрейтон, отец Далтона, умер несколько лет назад то ли от несчастного случая, то ли от болезни.
Всю следующую ночь дед Уэйна проворочался, не в силах уснуть. Он думал о змеях в животе и о том, как дико это звучало. Он хотел расспросить, но больше не встречал Далтона. А позже появилась возможность поступить по стипендии в частную школу, и дед ею воспользовался. Дальше обучение медицине, столица, работа.
– Больше я никогда не говорил с Далтоном Дрейтоном. Но эта тайна мучает меня до сих пор. Это не было фантазией ребенка, за словами что-то скрывалось. Но я не могу понять, что именно.
Дед собирал многочисленные книги по магии, но не находил ответа. Потом, когда Уэйн сам учился в школе и прилежно познавал лекарское искусство, он получил письмо от деда. Тот говорил, что хочет наконец-то разгадать тайну, которая мучила его всю жизнь. Он отправится в поместье Дрейтонов с визитом и узнает правду.
Больше писем не было – до послания матери. Она сухо звала на похороны.
Уэйну сказали, что дед совсем обезумел, все повторял о каких-то змеях. Потом он исчез на несколько дней, и подозревали, что он слонялся по окрестностям столицы. А потом сломал шею – тогда-то его наконец нашли и вернули домой.
До поместья Дрейтонов путь был неблизким, поэтому Уэйн сомневался, что дед и вправду смог бы туда добраться, особенно в лихорадочном состоянии. Но его одержимость тайной, подогретая развивающимся безумием, погнала его скитаться по лесу и привела к смерти.
Уэйну всегда было интересно, что же на самом деле скрывалось за этой тайной.
Той, что так пытался разрешить дед. Но не смог.
Свет в Дрейтон-хаусе не любили. Уэйн понял это на второй день, когда заметил, что всех обитателей дома устраивал скрадывающий сумрак.
На улице стояла пасмурная погода, радовался ей только Сайрил. Подхватив учебную саблю, он упражнялся между мраморных вазонов с высохшими прошлогодними растениями. Мальчик всерьез воспринял мысль о том, что ему стоит немного потренироваться перед лицеем.
Уэйн наблюдал за ним через окна гостиной, почти скрытые тяжелыми портьерами. Мебели стояло много, но она не создавала уюта – наоборот, комната наползала со всех сторон. Еще и темные деревянные панели на стенах, а над ними зеленые обои с черным узором, напоминавшим иссохшие ползучие растения.
В фехтовании Уэйн понимал мало, но вроде бы Сайрил неплохо управлялся с саблей. Первые флакончики с кровью показали средний уровень магии. Способности не выдающиеся, но более чем достаточные для обучения в лицее. Уэйн мог бы уже выдать свое заключение и уехать, но тянул время.
Потому что так ни разу и не подобрался к комнате Далтона Дрейтона и разгадке его тайны.
Время чая уже прошло, а до ужина было еще далеко. Служанка вошла в гостиную и начала зажигать старомодные канделябры.
– Не проще ли зачарованные лампы? – удивился Уэйн.
Они гроздьями висели по углам комнаты и с двух сторон от окна. Служанка глянула на него почти испуганно.
– Лампы только вечерами, когда господа здесь, – пролепетала она.
Отчасти разумно. Если у всех в семье средние способности, им будет сложно зачаровывать лампы, а магия в них постепенно иссякала, пока они светили. В этой глуши наверняка не так просто отыскать мага для подобной работы.
– А сейчас где господа?
– Леди Этель и лорд Даррел хотели пройтись, а леди Розмари слегла с мигренью.
– Ей не нужны мои услуги?
– Нет, мистер Ллойд, для нее это привычное дело.
Постаравшись не показывать нетерпения, Уэйн кивнул. Он некоторое время стоял у окна, наблюдая за раскрасневшимся Сайрилом, бесконечно отрабатывавшим выпады, а потом не торопясь поднялся по лестнице. Но прошел мимо своей комнаты и направился дальше.
Половицы поскрипывали под ногами, но не громче дыхания дома. В коридоре уже царил полумрак, но светлая дверь в комнату Далтона Дрейтона четко выделялась.