Он толкнул меня в спину стволом, заставляя отойти к закопченной стене. Лицо его, испачканное кровью и гневом, исказила гримаса высокомерия.
— Не надо спектаклей, Мюллер. Или как вас там. Вы думаете, мы не знаем? Ваши пакостные идеи — яд для нашей молодой демократии. Для нашего будущего.
Я притворно сглотнул, опустив глаза. Надо было тянуть время.
— Я… я не понимаю. Какие идеи? Я уже говорил вам, кто я…
— Не лгите! — он с силой ткнул стволом мне в солнечное сплетение, вышибив воздух. — Вы — инфекция. И я здесь санитар. Я сделаю это не за деньги, не за приказ. Я сделаю это для Германии. Для свободной Федеративной Республики!
В его глазах горел фанатичный, почти религиозный огонь. Это было хуже, чем простая месть. Это была убежденность. С таким не договоришься.
— Послушайте… — начал я, но он прервал меня, вытащив пистолет и целясь мне прямо в лицо.
— Нет. Прощайте, герр Мюллер.
Вот он, момент истины. В кармане моего пальто лежала связка ключей — жалкое оружие против пистолета. Но иного выбора не было.
Я резко развернулся, чтобы бросить связку ему в лицо, отвлечь на долю секунды. Но произошло нечто нелепое.
Его взгляд был прикован ко мне так внимательно, что он забыл смотреть под ноги. Его каблук наступил на валявшуюся на мостовой деталь от какого-то механизма — круглую, блестящую. Нога ушла вперед с невероятной скоростью.
Он не просто упал. Он рухнул назад, как подкошенный, с коротким, удивленным выдохом. Рука с пистолетом рефлекторно дернулась, и раздался оглушительный выстрел. Пуля со свистом ушла в стену, отколов кусок штукатурки.
Он бахнулся на камни всем телом, головой «удачно» нацелился на бордюр, и я услышал глухой, костный хруст. Неужели всё?
Лежал он неестественно, бездвижно. Пистолет отлетел в сторону и замер в стоке сливной канавы.
Сзади раздались испуганные крики подростков. Чьи-то быстрые шаги. У меня было несколько секунд.
Я подошел, наклонился. Его глаза были остекленевшими, в них застыло недоумение. Из-под головы медленно расползалось алое пятно. Смерть пришла за ним не от пули, а от старой, как мир, нелепой случайности.
Моего проклятия…
Поднял пистолет и сунул его в карман. После быстрым шагом двинулся вглубь двора, оставив позади нарастающий шум и тело агента, который так и не выполнил свой долг. Ирония судьбы иногда куда эффективнее любого плана.
Выбравшись «с места преступления», быстрыми шагами направился куда подальше. Похоже, в Германии становится вообще небезопасно. Если появился один такой тандем, то появятся и другие.
На мой след вышли. Причём вышли с целью грохнуть. Это не есть хорошо! Где же я прокололся? В каком месте?
Ведь припёрлись за мной из Франкфурта! И выцепили…
Значит, не зря я Гийома предупредил о своём сваливании. Чуйка не подвела — и в самом деле пришла пора линять отсюда.
Кстати, если говорить о Гийоме, то люди от него так на меня и не вышли. То есть, вот эти вот агенты-недотёпы выследили, а ребята из «Штази» так и не появились! И это странно. Не может не настораживать.
Стоило мне так подумать, как неподалёку от меня у бордюра остановилась неприметная серая «Шкода». Из неё вышел такого же вида человек и кивнул мне:
— Прошу прощения, герр Мюллер, не могли бы вы сесть в машину?
— Я такси не вызывал, — покачал я головой.
— Разве? А мне сказали, что вызывали. Или вы не хотите передать что-то важное и нужное? Банку краски, например? Красной или чёрной? Звёздочки разные рисовать…
Конспиратор, блин. Ещё бы в громкоговоритель прокричал о цели своего визита. Или это новый перец из агентов?
— Ну, давайте прокатимся. Только недолго, а то у меня обед должен быть скоро, — хмыкнул я и двинулся к машине. — Не хотелось бы желудок портить голодовкой. Всё-таки организм молодой, требует подпитку…
— Я угощаю! И уверяю вас, что после моего угощения, вам не придётся вынимать пистолет из канавы, — проговорил мужчина, когда я сел в машину.
Во как! Меня и тут срисовали?
Уверенной рукой он вырулил на проезжую часть и неторопливо двинулся вперёд, соблюдая все правила дорожного движения. Как говорил один мой знакомый: «Нет водителя аккуратнее того, который забыл документы дома или хлопнул пару рюмашек!»
Мы же сейчас являлись образцом аккуратности. Ни один инспектор не придерётся!
Впрочем, с каменным хлебалом я не преминул поинтересоваться:
— И по какую сторону от той канавы вы находитесь?
— Я давно за вами наблюдаю, герр Мюллер, — ухмыльнулся в зеркало заднего вида мужчина. — Видел, как вы сбросили слежку с хвоста. Особое внимание уделил тому, как старый агент БНД смог отвязаться от амбала в пабе и ринулся за вами в погоню. Мне стало интересно — в самом ли деле вы такой специалист, каким представили себя нашему общему знакомому или нет? Поэтому я дождался развязки…
— Убедились? — спросил я.
— В полной мере, — последовал ответ.
— Что же, хорошо. Куда мы сейчас направляемся?
— Я помню о вашем желудке. Но сейчас предлагаю вам подумать о душе!
Такие разговоры обычно происходят перед тем, как вытащить пистолет. Неужели снова?
— Нет-нет, не пугайтесь и не нужно вытаскивать тот самый пистолет. Ваша душа пусть будет в вашем теле ещё лет пятьдесят! А может и больше! — снова взглянул на меня в зеркало заднего вида. — Я предлагаю вам помолиться о душе невинно убиенного агента БНД в Церкви Святой Урсулы. А также вы можете покаяться, если у вас есть грехи. Во второй исповедальне от входа. Там вас с большим удовольствием выслушают…
— А кто меня выслушает? — тут же спросил я.
— Ваш друг и союзник.
Вот и весь сказ. Мне оставалось только откинуться на спинку и получать удовольствие. В голове тем временем звенело, что я не смог увидеть этого мышастого водителя. Вот двух агентов срисовал, а этого не заметил. Теряю хватку?
Глава 16
Вскоре мы подъехали к суровому зданию. Грязно-бежевый цвет стен венчала серая крыша. Церковь Святой Урсулы производила гнетущее впечатление. Много правильных линий, хмурые окна, мне эта церковь по виду напомнила ледокол, плывущий среди льдин атеизма.
По преданию, что пришло к нам из глубин седьмого столетия, жила Урсула в середине века четвертого. Дочь бриттского короля Динота, приявшая христианскую веру, она была столь прекрасна и мудра, что молва о ней катилась далеко за пределы отцовских земель. Дабы избежать брака с принцем-язычником и оградить отца от гнева