«Зета, что происходит⁈» — мысленно рявкнул я, пока мы с Кирой, расталкивая встречный поток, неслись к командному центру.
«Не могу определить. Тревога активирована вручную из командного центра. Внешние датчики не фиксируют угроз. Ни сейсмической активности, ни аномальных всплесков, ни движения на ближайшем периметре».
Это было еще хуже. Самые страшные угрозы — те, что приходят изнутри.
Мы ворвались в командный центр. Здесь царил организованный хаос. Десятки операторов сидели перед своими мониторами, их пальцы летали по клавиатурам. В центре зала, перед огромным тактическим экраном, стояла капитан Рэйв. Она не кричала. Она отдавала приказы тихим, почти шипящим голосом, и от этого ее команды звучали еще страшнее.
— … перекрыть все внешние шлюзы! Полная блокировка! Отключить от сети все второстепенные системы! Живо!
Ее взгляд метнулся к нам, но тут же вернулся к главному экрану, на котором не было ничего, кроме статической карты Бункера.
— Что случилось? — крикнул я, перекрывая гул.
Рэйв не обернулась. Вместо нее ответил майор Картер, чье лицо было бледным и покрытым испариной.
— Атака! — выдохнул он. — Но не снаружи. Изнутри. Или… сверху.
Он ткнул пальцем в сторону одного из терминалов, вокруг которого столпились инженеры. В центре этой группы, сгорбившись над клавиатурой, сидел Громов. Его пальцы сейчас дрожали, а по лицу градом катился пот.
— Громов, докладывай! — рявкнула Рэйв.
— Не могу, капитан! — голос инженера срывался. — Оно… оно везде! Пытается пролезть в систему жизнеобеспечения! Я ставлю файрвол, а оно его обходит, словно его и нет! Я только что заблокировал ему доступ к вентиляции третьего жилого сектора, а оно уже ломится в управление главным реактором!
Я подошел ближе. На экране Громова я увидел то, что уже видел однажды. Красные, агрессивные потоки кода, пытающиеся пробить систему защиты бункера. Только теперь это была не система Фабрикатора. Это была система нашего дома.
— Откуда идет атака? — спросил я.
— С орбиты! — простонал Громов, не отрывая взгляда от экрана. — Узконаправленный луч, прямо на нас! Такой же, как тот, что активировал маяк в Мертвом Городе! Только в тысячу раз мощнее! Это не просто сигнал, это… щуп! Он пытается захватить все!
Я посмотрел на Рэйв. Она смотрела на меня. В ее глазах не было приказа. Была отчаянная, молчаливая мольба.
Я не стал дожидаться приглашения.
— Громов, отойди.
Инженер поднял на меня безумный взгляд.
— Макс, ты не понимаешь…
— Отойди! — я положил руку ему на плечо и мягко, но настойчиво отодвинул его со стула. Кира тут же встала за моей спиной.
Я сел за терминал. Мои пальцы легли на клавиатуру.
«Зета. Работай. Уничтожить угрозу».
«Принято», — ее голос был холоден, как жидкий азот.
Мир для меня изменился. Реальность командного центра схлопнулась, уступив место трехмерному пространству кибервойны. Я видел нервную систему Бункера как огромную, светящуюся синим цветом паутину. И по этой паутине, словно ядовитые пауки, расползались красные сгустки кода Эгрегора. Они уже проникли глубоко. Захватили контроль над системой очистки воды, блокировали несколько шлюзов между секторами и сейчас, как и сказал Громов, тянули свои щупальца к самому сердцу — к системе управления реактором.
«Это не попытка взлома, Макс», — констатировала Зета. — «Это уже взлом. Он внутри. Он адаптируется к нашим протоколам быстрее, чем инженеры успевают реагировать».
«Отрубай все», — приказал я.
«Уже делаю».
В моем сознании синие линии Зеты превратились в сверкающие лезвия. Они не пытались строить новые стены. Они рубили. Одним движением она отсекла от основной сети всю систему жизнеобеспечения, изолировав ее в автономный контур под своим прямым контролем. Красные «пауки» на мгновение замерли, потеряв цель.
— Что происходит⁈ — крикнул один из инженеров. — У меня погасли все системы!
— Так и должно быть! — рявкнул я, не оборачиваясь. — Не мешайте!
Зета продолжала свою хирургическую работу. Она отсекала зараженные участки, изолировала их, выжигала код Эгрегора и тут же перезагружала системы под своим управлением. Это было похоже на то, как хирург вырезает раковую опухоль. Быстро, точно, безжалостно.
Но Эгрегор был не просто опухолью. Он был разумным противником. Поняв, что его вытесняют, он сменил тактику. Все красные потоки слились в один, гигантский, и ударили в самую защищенную точку — в ядро управления реактором.
«Он идет ва-банк», — сообщила Зета. — «Пытается вызвать перегрузку. Если он добьется успеха, у нас будет в лучшем случае полное отключение энергии. В худшем — нас накроет детонацией».
«Не дай ему».
«Я и не собиралась».
И тут я увидел то, чего не ожидал. Зета не стала укреплять защиту реактора. Вместо этого она… открыла ему путь. На одно крошечное, немыслимое мгновение она приоткрыла один из портов доступа, создавая ложную уязвимость. Эгрегор, как хищник, почуявший кровь, тут же ринулся в эту брешь.
И попал в ловушку.
Как только его основной код вошел в подсистему, Зета захлопнула капкан. Она не просто заблокировала его. Она поймала его, как муху в банку. И начала препарировать.
«Я получила его сигнатуру», — в ее голосе звучал триумф. — «Его протоколы связи. Его ключ шифрования. Теперь я знаю, как он говорит».
«Что дальше?»
«А дальше… мы нанесем ответный визит».
Синяя линия кода, тонкая, как игла, вырвалась из нашего сервера и устремилась вверх, по тому самому лучу, по которому пришла атака. Она летела сквозь пустоту космоса, невидимая и неслышимая.
«Я внутри спутника», — доложила Зета через несколько секунд, которые показались мне вечностью. — «Системы примитивны. Беру управление на себя».
— Зета, выведи картинку на главный экран, — приказал я вслух.
Операторы и Рэйв удивленно посмотрели на меня.
— Какую картинку? — спросила Рэйв.
— Орбитальную. С вашего же спутника.
Громов, стоявший рядом, быстро набрал несколько команд на соседнем терминале. Главный экран мигнул, и на нем появилась чернота космоса, усыпанная звездами. И в центре, медленно вращаясь, висел он. Спутник Эгрегора. Небольшой, угловатый, с большой параболической антенной, направленной точно на нас.
Все в командном центре замерли, глядя на экран.
«Я нашла его. Протокол самоуничтожения», — сообщила Зета. — «Он активируется при попытке несанкционированного физического вскрытия. Но я могу сымитировать сигнал».
«Делай».
На экране ничего не происходило. Секунда. Две. Три.
А потом по корпусу спутника пробежала едва заметная дрожь. Из стыков панелей вырвались тонкие струйки газа. И в следующее мгновение он взорвался.
Вспышка была абсолютно беззвучной, но ослепительно яркой. На мгновение она затмила звезды. А потом на месте спутника осталось лишь медленно расширяющееся облачко обломков.
В командном центре стояла мертвая тишина. Сирена тревоги замолкла еще минуту назад, и теперь единственным