Естественно, ничего этого я не говорю, но Кэз, должно быть, видит боль на моем лице, потому что тихо спрашивает:
– Скучаешь по ней?
Я обхватываю себя руками. Выдыхаю облачко пара.
– Много по кому скучаю.
И это, думаю я, мой главный недостаток. Скучать по тем, кто не скучает по мне. Цепляться за обрывки нитей, которые не должны значить и половину того, что значат для меня. Мне надо так мало, чтобы полюбить, но так много, чтобы забыть и жить дальше.
К тому моменту, как Кэз паркует свой мотоцикл за воротами комплекса, снегопад усилился.
– Цзе! Кэз!
Я разворачиваюсь – все еще в шлеме, слегка пошатываясь, когда мои ноги касаются ставшей скользкой поверхности тротуара – и сквозь белую дымку различаю идущую в нашу сторону Эмили с раскрытым над головой зонтиком. Ее круглые щеки раскраснелись от холода, косички небрежно заправлены под шерстяную шапочку в горошек, на локте болтается второй зонтик.
– Эй, малыш, – зовет Кэз, когда она подходит ближе. – Что ты здесь делаешь?
Я ожидаю, что Эмили устроит ему разнос за такое пренебрежительное обращение, как она всегда поступает со мной, но вместо этого лицо сестренки расплывается в широкой ухмылке. Затем, что еще удивительнее, она протягивает руку и они с Кэзом абсолютно синхронно выполняют сложную последовательность «рукопожатие-салют-дай-пять».
– Что… что это было? – произношу я, пытаясь протереть глаза.
– Наше секретное рукопожатие, – говорит Эмили, затем указывает себе за спину, в направлении нашей квартиры. – А если ты про меня, то мы видели, как вы едете назад, и Ма велела принести вам зонтик. Всегда пожалуйста.
Но я не тянусь за зонтиком.
– С каких это пор у вас есть секретное рукопожатие?
– На прошлой неделе меня пару раз приглашали в ее театральный кружок, чтобы дать уроки актерского мастерства, – объясняет Кэз, в то время как моя сестра энергично кивает и смотрит на него с явным обожанием. – Мы придумали это во время перерывов.
– Что-о?! – повторяю я, гораздо резче, чем хотелось. Однако разве я не просила его оставить мою сестру в покое?
Эмили переводит взгляд на меня и испуганно моргает.
– М-м? Что не так?
– Я просто… Ты не должна… – Но прежде, чем я успеваю придумать, как отчитать ее, не рассказывая всего, в мои мысли врывается голос Кэза.
– Элиза. – Он выжидающе протягивает руку, и на одну неловкую секунду мне кажется, что сейчас он продемонстрирует и мне секретное рукопожатие или даже заключит в объятия. Но затем он указывает на шлем на моей голове.
– Ой. Извини. – Я вожусь с застежками, но мои пальцы онемели от холода, и даже после трех попыток мне с ними не совладать.
Эмили бросает на Кэза недвусмысленный взгляд.
– Ну? Ты не собираешься ей помогать? Разве не для этого нужны парни?
Снег на моей коже начинает таять в два раза быстрее.
– О, ты вовсе не обязан…
– Нет, она права, – соглашается Кэз, слегка улыбается и делает шаг вперед, моментально вживаясь в роль идеального парня.
Я стою неподвижно, он наклоняется так, что наши глаза оказываются на одном уровне. Прохладные тонкие пальцы нащупывают ремешки под моим подбородком, наше дыхание клубится в морозном сером воздухе между нами, а хлопья снега застревают в масляно-черных ресницах Кэза.
Но возится он слишком долго – или на пустых, если не считать охранников, дорожках комплекса слишком тихо, – или мое сердце стучит так, что его биение слышно за километр.
И тут внезапно все становится слишком реальным. Близость Кэза, его взгляд, его секретное рукопожатие с моей младшей сестрой, когда им даже знать друг друга не полагается. Сама я могла бы смириться с тем, что ничего не могу поделать со своими чувствами, что эти самые чувства даже прекрасны, – при условии, что я никогда не дам им волю. Однако на кону уже не только мое сердце, но и сердце Эмили.
Я быстро отшатываюсь, и мои волосы путаются в застежке. Сама срываю шлем, игнорируя и новый укол боли и удивление Кэза.
– Спасибо за поездку, – бормочу я и продумываю план побега. – И за… ну, знаешь, за помощь в поисках браслета. Теперь нам, думаю, надо идти домой…
– Домой? – эхом повторяет Эмили. – А как насчет Кэза? Может, он с нами пойдет?
Меня охватывает паника.
– Это…
– Пожалуйста! Ну пожалуйста! – просит она, обращая на меня свой щенячий взгляд. Черт побери! Малявка и впрямь знает, что делает. – Мы могли бы познакомить его с Ма. Держу пари, она его тоже полюбит. И мы даже могли бы вместе посмотреть сериалы с ним в главной роли. О божечки – вот было бы классно, правда?!
«Нет. Абсолютно точно нет…»
Но слова застряли в горле, потому что, к моему ужасу, в голове разворачивается описанная Эмили сцена, окрашенная по краям мягким золотом, будто это сновидение. Кэз приветствует нашу маму на кухне и садится на наш диван, обнимает меня, когда мы включаем телевизор…
Отвечает, к моему изумлению, Кэз.
– Я бы с удовольствием, малыш, но… вообще-то, сегодня меня ждут на съемках. – И хотя обращается он к Эмили, смотрит на меня – многозначительным взглядом. Он помнит. Помнит наш разговор после игры в ти цзяньцзы: мои опасения, мои предупреждения. – Может, в другой раз, ладно?
– Угу. – Эмили сникает.
И, вопреки здравому смыслу, я тоже чувствую легкое разочарование.
– Что ж, еще раз спасибо, – говорю я Кэзу и, взяв маленькую холодную ладошку Эмили в свою, неуклюже машу ему другой рукой. – И… э-э… удачи тебе на съемках. – Затем вместо того, чтобы задержаться, как мне хотелось бы, я веду Эмили домой, осознавая, что мне все труднее и труднее расставаться с Кэзом Сонгом.
Глава тринадцатая
Как это обычно бывает, по мере приближения Нового года по лунному календарю дни летят быстрее. Больше нудных уроков. Больше тестов, бессмысленных домашних заданий, обедов на крыше. Больше комментариев, и за время моего сна их накапливается так много, что у меня уже не хватает времени отвечать на все.
Дела с «Крейнсвифтом» тоже идут бодрее. Теперь, когда у меня солидная аудитория, Сара настаивает, чтобы в своем блоге я давала читателям то, чего они так хотят, – и в моем случае это посты о работе Кэза Сонга.
это ок??
Я пишу уехавшему на очередные съемки Кэзу, снова ощущая тот же знакомый рывок – смесь предвкушения с виной, – что и всякий раз, когда условия стажировки затрагивают нас двоих.
могу я к тебе