Рядом с ним Кайгэ смотрится полной противоположностью во всех отношениях. Ему тоже лет девятнадцать-двадцать, но его мрачное выражение и жесткие, застывшие линии лица подходят скорее тому, кто прожил десятилетия. К тому же он кажется мне знакомым, хотя уверена, что никогда не встречала его раньше.
Как только режиссер объявляет перерыв, эти двое идут к нам. Ну, то есть Минжи идет. Кайгэ, опустив глаза и с непроницаемым лицом просто волочит ноги следом.
– Так-так, звездный мальчик пожаловал к нам, – выдает Минжи на китайском, проделывая это странное объятие-одной-рукой, которым владеют все парни. Затем лучезарно улыбается мне. – И привел с собой знаменитую писательницу!
Кайгэ просто кивает в мою сторону.
– Ну же, Кайгэ. – Минжи оборачивается и пихает напарника локтем в ребра. – Впервые в жизни Кэз приводит девушку на съемки, а ты даже не хочешь поздороваться?
Глаза Кайгэ на миг расширяются, глядя на то место, где локоть Минжи задел его рубашку, и его уши краснеют. Затем он хмурится.
Интересно.
– Привет, – здоровается со мной Кайгэ.
Голос юноши звучит жестко, настороженно. Или мне кажется? Прежде чем я успеваю его раскусить, он переводит глаза с меня на Кэза, и они обмениваются странными, непонятными мне взглядами. Что они скрывают?
Кэз отрицательно качает головой, и Кайгэ прочищает горло.
– Что ж, прошу меня извинить, – бормочет он и в одиночестве куда-то уходит.
Наступает долгое молчание.
Значит, мне не показалось.
– Эм-м, – отваживаюсь я. – Неужели я… чем-то обидела его, или…
– Нет, – быстро говорит Минжи, одаривая меня застенчивой улыбкой. – Не переживай. Он просто по природе немного скептически настроен к любым отношениям между актерами и людьми, не имеющими отношения к искусству и кино.
Я морщу лоб.
– Что? Почему?
– Ну, просто это очень сложно, разве нет? – Минжи выглядит удивленным, что мне вообще взбрело в голову спрашивать. Кэз рядом со мной притих, его челюсть напряглась. – Мы все время на съемках, у нас плотный график, и мы получаем либо слишком много, либо слишком мало внимания, и фанаты могут быть прекрасными в одних ситуациях и довольно… невыносимыми в других. И знаешь, проблема знаменитостей в том, что ты всегда получаешь от них лишь кусочек – часто даже не самый большой. Для большинства людей этого мало.
– Оу! – Теперь я вдруг вспомнила, где в последний раз видела лицо Кайгэ, – хотя лицо на самом деле принадлежало не ему, а его сестре Кайлинь, известной актрисе любовных драм. В прошлом году она печально прославилась связью с бухгалтером. Подробностей не помню, но их расставание вышло весьма неприятным и очень публичным.
– Но не волнуйся, – повторяет Минжи, и его усмешка становится шире. – Всегда есть исключения, и что бы ни делали вы двое, это явно работает.
Я выдавливаю слабый смешок. С опозданием на пару мгновений Кэз тоже смеется.
После окончания съемочного дня мы втроем располагаемся за угловым столиком чайной. Все здесь выкрашено в бирюзовые и розовые тона, а шикарное внутреннее убранство, судя по всему, выбрано исключительно с целью заманивать ванхунов – блогеров, которые обожают делать красивые фотки. Должно быть, это действует: все здешние посетители выглядят великолепно, а группа девушек, одетых все как одна в брендовые шмотки, беззастенчиво пялятся на Кэза с самого момента нашего появления. Я стараюсь не обращать на них внимания и мысленно фокусируюсь на тексте поста о сегодняшнем дне. Возможно, начну с описания костюмов, их текстуры при ближайшем рассмотрении, того, что чувствуешь, наблюдая, как твой парень разгуливает в традиционной одежде…
Минжи издает громкий вздох.
Я поднимаю глаза. Он вздыхает уже, наверно, десятый раз с тех пор, как ему принесли молочный бабл-ти с манго, а прошло всего пять минут (и две хихикающие стайки ванхунов).
Кэз приподнимает бровь:
– Что-то не так?
– Все в порядке.
– Ну ладно. – Кэз пожимает плечами и возвращается к изучению меню.
Рот Минжи открывается, потом захлопывается, выпятив губы. Проходит полминуты, прежде чем актер выпаливает:
– Ладно, ладно. Если вам правда нужно знать, думаю, я сделаю одолжение и просто во всем сознаюсь. И если вы хоть кому-нибудь расскажете об этом, я буду яростно все отрицать – но… я, возможно, нуждаюсь в паре советов насчет отношений.
– Что ж. Невероятное событие, – замечает Кэз, удобно откидываясь на спинку. – Прямо-таки историческое.
Минжи свирепо смотрит на него.
– Просто выслушайте меня, о’кей? Это насчет… есть один… один человек, я им интересуюсь уже с некоторых пор и часто вижу его…
– Кайгэ? – одновременно догадываемся мы с Кэзом.
На лице Минжи застывает выражение такого неподдельного шока, что мне почти стыдно за то, насколько это очевидно. Его глаза перебегают с Кэза на меня и на другие столики, которые сейчас пустуют.
– К-как… как вы узнали…
– Все знают, – говорит Кэз с некоторой иронией. – Буквально все. Гримеры, тот курьер, который приезжал в прошлый вторник, наш инструктор по верховой езде… – Он делает паузу и кивает головой в сторону владелицы кафе, которая, должно быть, лет на двадцать старше и тоже беззастенчиво пялится на него. – Держу пари на все мои сбережения, что даже она знает. Это, пожалуй, самый известный секрет на свете.
– Блин! Неужели по мне так заметно?
– Кайгэ выглядит намного хуже, – заверяю я его. – Ты, вообще-то, казался довольно спокойным, когда я увидела вас вместе.
– Погоди. Ты хочешь сказать… – Не думала, что глаза Минжи могут стать еще шире, но похоже, я ошиблась. – Ты имеешь в виду, есть шанс, что это может быть взаимно или…
– Ты такой невнимательный, – беззлобно говорит Кэз.
– Так тебе нужна наша помощь? – спрашиваю я, прежде чем мы отвлечемся.
Минжи удается взять себя в руки ровно настолько, чтобы ответить:
– Я хотел сказать ему прямо. Написать записку или типа того. Но у меня есть только вот это…
Пару секунд он шарит в кармане, прежде чем бросить на стол между нами скомканный листок бумаги. Письмо. Я подставляю его под свет из окна. Оно написано на китайском, иероглифы вдавлены так глубоко, что их почти видно с другой стороны, но я все равно могу прочесть, потому что там всего три слова:
Кайгэ. Привет. Я..
– Ну что ж. – Я запинаюсь, подыскивая подходящие слова, и кладу письмо обратно на стол. – Это определенно уже что-то.
– Это что-то – дерьмо, – ворчит Минжи. – Я понятия не имею, что написать.
– Элиза во всем этом очень хороша, – говорит Кэз, и сперва я даже не понимаю, что он сделал мне комплимент. А может, я его переоцениваю, и это попытка спихнуть всю ответственность на меня? Когда я поворачиваюсь к нему, он лишь улыбается.
Затем