— Обходить посты и проверять, чтобы каждый был на своем месте, — без запинки ответил Дэнни. — Каждый час на посту, час отдыха. Караулы выставлять на всю ночь. Никакой выпивки в доме и никакого открытого огня после восьми часов.
— Твои обязанности? — спросил Слайм, выбрав человека наугад. Тот оказался не так расторопен, как Дэнни, возможно, стесняясь говорить перед товарищами. Но, сглотнув несколько раз, он ответил достаточно внятно.
— Следить за улицей с первого этажа со стороны фасада и немедленно докладывать при виде любого необычно крупного мужчины, особенно если он похож на моряка.
— Когда ты используешь это? — спросил Слайм, постучав по пистолету мужчины.
— Только по вашему приказу, капитан, — ответил тот.
— А если выстрелишь без приказа?
— Увольнение без оплаты, капитан.
И так продолжалось минут пять. Десять человек, тщательно отобранных за выдержку и надежность из тех, кого Слайм использовал много лет, точно знали, чего от них ждут, и на них можно было положиться, когда дело доходило до драки. Он отобрал их, вымуштровал, и сделал это превосходно. Любой, кто видел Сэма Слайма за этой работой, согласился бы, что для мира это сущая трагедия, что он не стал солдатом, ибо из него вышел бы такой фельдфебель, о каком полковники могут только мечтать.
— А теперь, — сказал он, когда закончил, — внимание. Сегодня девятое июня. Завтра — последний день этого дела. До сих пор мы не видели тех, кого ищем, а значит, сегодня ночью, после наступления темноты, — самое вероятное время для их появления. Поэтому вы все, каждый из вас, должны быть сегодня ночью особенно внимательны к своим обязанностям. И я вам напомню: пять гиней на брата, при любом исходе, для всех, кто пройдет это до конца. Если дойдет до драки — по десять гиней на брата, а дальше — мои обычные условия в случае ранений и для вдов. Вы все это знаете.
— Да, капитан, — ответили они. Сэм Слайм мог разбить тебе голову, как яйцо, просто за то, что ты помочился в углу, поленившись дойти до нужника, но он позаботится о твоей семье, если случится худшее.
После этого он расставил их по постам и, поднимаясь из подвала на первый этаж, увидел, как из гостиной вышла леди Сара. Проходившие мимо люди почтительно коснулись шляп. Слайм сглотнул, увидев ее. Зрелище было примечательное. Она нарядилась в некое подобие костюма для верховой езды с облегающим жакетом и мужскими панталонами в комплекте с сапогами. Волосы ее были стянуты с лица и туго перевязаны шелковым платком. Она выглядела дьявольски элегантно, и дерзость ее мужского наряда затронула именно ту струну в душе Слайма, которую всегда привлекал ее неподражаемый шик.
Она улыбнулась ему и предстала перед ним для осмотра, словно актриса на сцене.
— К бою с врагом готова, сэр! — сказала она и поклонилась по-мужски. Панталоны обрисовывали каждый дюйм ее ног от талии до колен и обтягивали ее зад до неприличия. Но как же они ей шли!
— Какого черта ты творишь, Сара? — прошипел он ей на ухо, чтобы не слышали люди. Она рассмеялась.
— Я же сказала, я готова к бою. Ты думал, я буду прятаться в углу, когда явится мой враг?
— Да! — сказал он. — Такая работа не для тебя.
— Да ну? — сказала она и извлекла на свет охотничий нож.
— Черт побери, женщина, — сказал он, — просто сиди в своей комнате, когда все начнется.
— Это будет сегодня ночью? — спросила она, и часть ее задора улетучилась.
— Да, — сказал он, — если этому вообще суждено случиться. Либо сегодня ночью, либо никогда.
— Хорошо, — сказала она, — я больше ждать не буду.
— А если они не придут? — спросил он.
— Тогда можешь отпустить мисс Бут, найти Флетчера и сдать его флоту. Это ведь твое ремесло, не так ли?
— Да, — сказал он, — мое ремесло. — Он замялся. — И девушка выйдет на свободу?
— Я же сказала, любовь моя, — произнесла она. — Ты же не можешь поверить, что я когда-либо всерьез имела в виду все те вещи. — Она подошла ближе, посмотрела на него снизу вверх и прижалась губами к его губам.
Слайм содрогнулся от удовольствия, когда ее извивающийся язык проник глубоко ему в рот, и в то же время ему стало мучительно неловко оттого, что это происходит на глазах у полудюжины его людей.
— Собственно, любовь моя, — сказала она, когда закончила, — я пойду и скажу нашей пленнице, что так или иначе, ее заключение скоро подойдет к концу.
— Да, — сказал он в полном смятении. — Скажи ей.
И он остался стоять с разинувшими рты людьми, провожая взглядом туго обтянутый белым зад и покачивающиеся круглые бедра, уплывающие вверх по лестнице на чердак.
Маленькая тюрьма, где держали Кейт, с одним узким окном, находилась на самом верху дома, под стропилами. Она была надежно прикована цепью, но для пущей уверенности, на этой последней и решающей стадии операции, либо миссис Коллинз, либо служанка должны были стоять на страже с инструкциями ни с кем не разговаривать. Ни с людьми Слайма (которые знали лишь малую толику происходящего), и уж точно не с самой мисс Бут. Это было крайне утомительно — часами сидеть на стульчике на площадке перед чердачной комнатой, но какое это имело значение? С точки зрения леди Сары, любое из этих созданий могло, должно было и будет делать то, что ей велено, или же пострадает от определенных и крайне неприятных последствий.
В тот момент была смена миссис Коллинз, и тяжелая, круглолицая женщина с широкими красными руками поднялась при виде своей госпожи и без единого слова отперла дверь. Сара Койнвуд вошла и мило улыбнулась Кейт, закрыв за собой дверь.
— Как вы, моя дорогая? — спросила она. — Я очень надеюсь, что мои слуги уделили вам должное внимание.
Кейт села на кровати, где она лежала, скучающая почти до безумия. Она не видела леди Сару уже несколько дней и знала о происходящем не больше, чем наемные громилы Сэма Слайма. Кейт провела в этой грязной комнатке девять месяцев и уже даже не боялась. С ней ничего не случилось, несмотря на яростные угрозы леди Сары.
Но