Тоби шагнул вперед и положил руку мне на плечо.
— Послушай, Джейкоб, — сказал он, — в этой листовке говорится, что у тебя есть время до полудня 10-го, так что я говорю, давай примем это за чистую монету, а это значит, у нас есть время сделать все как следует, а это значит, мы хорошенько осмотрим дом № 208, и когда пойдем, то пойдем подготовленными!
— Верно! — сказал Сэмми. — Послушай нашего Тоби. Мы тебя не отпустим, Джейкоб, не так!
В конце концов они меня убедили. Они были настолько очевидно правы, что им удалось меня успокоить и заставить подождать. Но это было тяжелое время, и я плохо спал следующие несколько дней.
Тоби послал Джорджа и двух других своих сыновей осмотреть дом № 208. Это, кстати, было для них делом привычным, и та непринужденная легкость, с которой они описывали подходы к дому и его различные защитные сооружения от взлома, выдавала ремесленника, обсуждающего свое ремесло.
— Три этажа и подвал, — сказал Джорджи, — решетки с шипами и палисадник спереди: восемь футов в ширину и двенадцатифутовый обрыв, так что к передним окнам не подобраться, а они еще и изнутри наглухо закрыты ставнями.
Тоби задумчиво кивнул.
— А что сзади? — спросил он.
— Гиблое дело, пап, — сказал Джорджи, качая головой.
— Но ведь Мейз-хилл выходит на Поля Ванбро, не так ли? — спросил Тоби. — Это же открытый парк! Это должно быть хорошо.
— Нет, — ответил Джорджи. — Сзади десятифутовая стена, а сверху — «шево-де-фриз»: все новенькое, железное, смазанное и заточенное. И тяжелые ворота с хорошим замком.
— Хм, — сказал Тоби. — Трудно, согласен, но я знал проворных людей, которые обходили и не такие проблемы.
— Нет, — снова сказал Джорджи, — дело дрянь, пап, там людно.
— А! — сказал Тоби и задумался.
— Что это значит? — спросил я.
— Людно, — сказал Тоби, — это значит, там охрана.
— Люди в окнах наверху, — сказал Джорджи, — здоровенные детины: громилы. Пытаются не светиться. Я насчитал пять разных рож.
— А что насчет слуг? — спросил Тоби. — Есть ли там какой-нибудь путь?
— Нет, — ответил Джорджи, — и там тоже лазейки нет. Не считая громил, там двое настоящих слуг. Одна — старая корова с рожей, способной французов напугать. Слуги из соседних домов говорят, она помогает дамам, которые попадают в «неловкое положение». Но она ни с кем не разговаривает. А другая — маленькая потаскушка, которая вообще ничего не делает, пока коровья морда ей не прикажет! — Он покачал головой. — Простите, джентльмены, но это самая неприступная крепость, какую я когда-либо видел.
В комнате повисла мрачная тишина. Тоби вздохнул, его сыновья зашаркали ногами и выглядели неловко, словно это была их вина, что дом неприступен, а я начал выходить из себя.
— Так что же, будем сидеть сложа руки и позволим этой суке делать, что она хочет? Можете поступать как знаете, а я иду сегодня вечером, и если придется делать это в одиночку, то так и будет.
Они посмотрели на меня со смесью вины за собственное малодушие и жалости к моей непроходимой глупости. С тем же успехом я мог бы сказать им, что собираюсь пустить себе пулю в лоб. Тоби попытался объяснить.
— Послушай, сынок, — сказал он, — эти типы будут вооружены и будут тебя ждать. Они…
— Мне плевать, — сказал я, ибо был переполнен гневом и еще полудюжиной смешанных чувств. Я просто не мог позволить, чтобы Кейт убили ради удовольствия этого чудовища, и я горел жаждой мести за себя. Я ни на минуту не притворяюсь, что действовал разумно, но так бывает, когда ты молод и кровь кипит. Я как раз набирал в грудь воздуха для очередной речи, когда заговорил Сэмми.
— Эта бумажка, — сказал он, размахивая листовкой. — Это ведь приглашение для всех желающих, не так ли?
— О чем ты говоришь? — спросил Тоби.
— А что, если они все придут? — спросил Сэмми.
— То есть? — переспросил Тоби.
— То есть, парень, — сказал Сэмми, — я думаю, что вижу наш путь сквозь мели и к безопасному берегу. Но нам придется положиться на тебя, Тоби, ибо ты — мастер в этом деле.
И так началось очень долгое и очень примечательное обсуждение.
35
ПУНКТ: Собственные обстоятельства.
ВОПРОС: Продолжать?
ТЕМА: Бут и Флетчер.
ДЕЙСТВИЕ: ?
(Расшифровка стенографических записей из записной книжки Сэмюэла Слайма от 9 июля 1794 года.)
*
Сэм Слайм выставил одного человека у парадного входа, другого — у черного, а остальных десятерых созвал в большую кухню дома № 208 на Мейз-хилл. Последняя неделя в доме выдалась крайне неуютной: столько мужчин под одной крышей, не считая двух служанок, безумного старого адмирала, все еще цеплявшегося за жизнь в своей убогой спальне, девицы Бут, прикованной на чердаке, и ее светлости, которая, несмотря на все мольбы Сэма Слайма, настояла на том, чтобы разделить с ними каждый миг этого ожидания.
Люди почтительно замерли, когда Слайм вошел в комнату; Дэнни и Джимми, его помощники, стояли впереди. Глаза Слайма сузились, когда он оглядел каждого. Он искал любые признаки пьянства, расхлябанности или личной неопрятности (последнего он органически не переносил). Он впился в них взглядом, как ястреб, ибо не в его правилах было делать что-либо вполсилы, и это маленькое собрание, одно из многих за последние десять дней, было таким же формальным смотром, какой мог бы устроить герцог Йоркский войскам на плацу Конной гвардии.
— Оружие! — рявкнул он, и по комнате пронесся шорох, когда каждый выхватил короткий абордажный тесак с медным эфесом и новенький, с иголочки, кавалерийский пистолет из Тауэра — новая модель с нарезным стволом калибра карабина и стальным шомполом, закрепленным на шарнире, чтобы его нельзя было уронить. Такие были еще не у всех солдат регулярной армии. Он прошелся между людьми, выискивая на клинках зазубрины, которые свидетельствовали бы о том, что они баловались, фехтуя друг с другом, как это делают идиоты, если им не мешать, и тщательно проверил затравку каждого пистолета.
— Достаточно хорошо, — сказал он и повернулся к