— А! — сказал Пенденнис, застигнутый врасплох. — А! Да, то есть нет… — Он замялся, пытаясь найти выход из положения. — Правда в том, — сказал он, — то есть, настоящая правда, высшая правда, в том, что ее заставили.
Насмешливый взгляд Люси выразил этому аргументу все то презрение, которого он заслуживал.
— Настоящая правда? Высшая правда? — сказал Люси. — Сколько же оттенков правды может быть, сэр? И вы выберете тот, что вам больше по душе?
— К черту вашу дерзость, сэр! — вскричал Пенденнис. — Виктор Койнвуд произвел роковой выстрел, и на этом все! Я дам показания в пользу леди Сары, а вы держите свой длинный нос подальше от этого дела!
Пенденнис тут же пожалел об этой вспышке гнева и положил руку на плечо Люси.
— Мой дорогой мальчик, — сказал он, — мы увязли в этой трясине. Если это выйдет наружу, мы будем опозорены перед всем миром. Но подумай, что она предлагает взамен. — Он потряс Люси за плечо, чтобы вырвать его из отчаяния, в котором тот тонул. — Послушай меня, Эдвард! Она обещает, что все останется в тайне, и что она откажется от своих притязаний на поместье Койнвудов и договорится с нами. Это избавит все стороны от огромных судебных издержек.
— Это, сэр, — сказал Люси, — такие условия, которые позволят ей выкачивать из нас деньги до конца ее жизни. Ей стоит лишь снова закрутить гайки, когда у нее кончатся наличные.
— Заткнись, злодей! — рявкнул Пенденнис, кипя от ярости, потому что его ткнули носом в то самое, чего он так старался не видеть. Ибо в предложении леди Сары был и третий пункт. Тайный пункт, который был предложен ему в «Садах Наслаждений» Цицерона под аккомпанемент трепещущих ресниц и девичьего румянца. Он касался определенных услуг, которые Пенденнис получит в должное время, если леди Сара добьется своего. Пенденнис был прикован этим так же надежно, как узник в темнице прикован тяжелой цепью, связывающей его толстый железный ошейник с массивным рым-болтом, глубоко вбитым в скалу его камеры.
К несчастью, Эдвард Люси, которому напомнили все похотливые подробности, был так же не в силах избежать ловушки шантажа, в которую он так охотно шагнул.
И так, оба они были затянуты в лагерь леди Сары, и все их смелые решения были низвергнуты.
14
Я видел прекраснейший сон, когда Люсинда меня разбудила. О том, как я строю свою собственную контору и беру мистера Натана Пенденниса к себе клерком. Так что я был ничуть не рад, что меня потревожили.
— Милый, — сказала она, — просыпайся! Мне пора идти, и я должна тебе кое-что сказать сначала.
— Что? — спросил я. — Утром… — и я обнял ее, притянув к себе.
Но она оттолкнула меня и стащила с меня одеяло, чтобы я не мог снова заснуть.
— Нет, — сказала она, — ты скоро уедешь, и я должна сказать тебе сейчас.
— Что ты делаешь, девочка? — спросил я. — Холодно.
Тут я понял, что она сказала.
— Что значит «уедешь»? — спросил я.
— Ты ведь собираешься на тот корабль с мисс-тером Купером, да? — спросила она. — На тот большой корабль, которым он так чертовски гордится, там, на верфи Хартов.
— Кто тебе это сказал? — спросил я, ибо я-то уж точно не говорил.
— Ха! — фыркнула она. — Нет ничего в этом доме, чего бы я не знала. Мисс-тер Купер, он говорил с теми морскими капитанами, что заходили в дом. Он хвастался, что заставит тебя работать на его пушках.
— Чтоб мне провалиться! — сказал я. — Ах ты, маленький червяк! Когда это было, Люсинда, ведь я сам только сегодня решился?
— Это ты так думаешь, милый, — сказала она. — Мисс-тер Купер, он сказал тем капитанам десять дней назад, что он тебя на тот корабль заманит, потому что ты человек, который любит свои деньги.
«Будь я проклят!» — подумал я. Купер был хитрее, чем я предполагал. Вот только он, видимо, думал, что подцепил на крючок лейтенанта Королевского флота. Впрочем, как я скоро обнаружил, Люсинда думала так же.
— Почему ты мне это рассказываешь? — спросил я.
— Сначала ты мне скажи, что ты здесь делаешь? — сказала она.
Я не знал, как на это ответить, ибо не знал, сколько из моих маленьких секретов она уже могла знать.
— Милый, — сказала она, — ты ведь англичанин? И лейтенант?
— Да, — ответил я не задумываясь, ибо я так долго играл эту роль, что ложь стала для меня естественной. Ну, я же был англичанином, так ведь?
— Так что же ты делаешь на американском корабле, а? Что твои собственные люди об этом подумают?
Это озадачило меня еще больше, и я промолчал, позволив ей говорить, чтобы посмотреть, к чему это может привести.
— Разве ты не знаешь, что этот корабль собирается делать? Разве ты не знаешь, куда он идет?
— Он отправляется в плавание, — сказал я, — чтобы натренировать команду и проявить себя.
— Это то, что они тебе сказали, милый! — ответила она. — Послушай, парень, когда те капитаны были в библиотеке с мисс-тером Купером, и я принесла еду, они так и продолжали болтать при мне. Мисс-тер Купер, он сказал, — и тут она изобразила голосом Купера чертовски смешную пародию, — он сказал: «Ведите себя, как при мне, джентльмены, моя девочка Люсинда мне абсолютно верна», — его девочка Люсинда, как же! У него и смелости не хватит, чтобы попробовать!
— Неужели? — спросил я.
— Нет, не хватит, — ответила она.
— Так что же они сказали? — спросил я, заинтригованный.
— Ты знаешь про тот большой французский флот в Виргинии, что грузит все это зерно?
— Да, — ответил я.
— Ну так вот, — сказала она, — эти французы, они боятся, что вы, англичане, пошлете свои корабли, чтобы остановить зерновозы. Потому что если вы это сделаете, то эти французы, они ведь с голоду помрут.
— И что? — спросил я.
— И то, — сказала она, — что эти французы собираются послать