— Мистер Слайм, — сказала она, — я приняла решение. Я нанимаю вас, чтобы вы нашли для меня одного человека. Его зовут Джейкоб Флетчер.
— Флетчер, мэм, — произнес Слайм. Он обмакнул перо, аккуратно вытер его и несколькими уверенными росчерками заполнил новую карточку.
— Но, мистер Слайм, — сказала она, — предупреждаю! Это дело настолько важно, что вы должны будете посвятить себя ему, оставив все прочие.
— О, — протянул Слайм, — неужели? — Он отложил перо и поднял брови. — Мэм, — сказал он, — если вы наслышаны о моей репутации, то знаете, что я не работаю задешево. Даже за обычные услуги, не говоря уже о моем безраздельном внимании. Так могу я спросить, какую плату вы имеете в виду?
Губы леди Сары приоткрылись, и грудь ее поднялась от глубокого вздоха.
— Что ж, сэр, — промолвила она. — Ту, которую жаждет ваше сердце…
*
Тем же вечером леди Сара непринужденно возлежала на софе в гостиной дома номер 208 по Мейз-хилл в Гринвиче. Комната была удручающе скудно обставлена, но, по крайней мере, у леди Сары были ее платья. На ней было любимое платье в стиле «Директория» из белого муслина, которое прекрасно облегало ее стройные ноги и ниспадало до самых щиколоток, обрамляя прелестные босые ступни паутиной ткани. Над этими ступнями, на коленях в конце софы, сгорбился ее сын Виктор. Его сюртук, жилет и рубашка лежали скомканной кучей рядом, а тонкая белая кожа спины и плеч была исполосована красными рубцами. Он хлюпал носом, всхлипывал и бормотал извинения.
— О, прекрати! — нетерпеливо бросила леди Сара. — Ты погряз в лицемерии, это всем известно. По-моему, тебе это даже нравится!
— Нет, — выдохнул он, — не когда ты так сильно лупишь.
— Хм, — рассеянно произнесла она, разглядывая тонкий хлыст, покачивавшийся в ее правой руке. — Возможно, и нет. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Виктор неловко завел руку за шею и провел пальцами по спине.
— Смотри! — сказал он, отдернув руку. — Кровь!
— Ах, мой малыш, — воскликнула она, вскакивая на ноги с самым трогательным проявлением раскаяния. — Покажи мамочке, где поцеловать. Я не знала.
Виктор повернулся к ней для осмотра.
— Вот, — сказал он.
— Где? — спросила она голосом горлицы.
— Вот здесь, — подтвердил он.
И — ХРЯСЬ! — она со свистом опустила хлыст точно на то же место. Виктор взвизгнул и подпрыгнул.
— Вот так! — воскликнула леди Сара, раздувая ноздри. Она отшвырнула хлыст в сторону. — Так-то лучше! Теперь ты получил по заслугам, глупый олух. — Она тяжело улыбнулась и с удовлетворением облизнула губы. — В следующий раз думай, что мне говоришь. А теперь оденься и подойди. У нас много дел.
Виктор уловил перемену в настроении и счел за лучшее не спорить. Он с трудом, подавляя стоны, натянул рубашку и сел рядом с матерью на софу. Она улыбнулась и маняще протянула к нему свои сияющие руки. Она положила его голову себе на колени и гладила, как младенца. Она перебирала пальцами его волосы и нежно царапала кожу головы кончиками ногтей.
Виктор настороженно наблюдал за ней сквозь полуприкрытые веки и боролся с упоительным восторгом, который вызывали ее ласки. Он никогда не мог быть до конца уверен, что она сделает в следующую минуту.
Любой, кто его знал, согласился бы, что Виктор Койнвуд был садистом и дегенератом. Но в равной степени любой справедливый человек, узнав все подробности воспитания Виктора, удивился бы, что мальчик еще так хорошо отделался.
— Итак, — сказала леди Сара, — я вижу наш дальнейший путь. Между нами и деньгами твоего отца стоят три вещи.
Виктор напрягся, догадавшись, что последует дальше. Он набрал в грудь воздуха, чтобы возразить, и увидел, как пальцы матери изогнулись, превратившись в когти, и замерли над его глазами. И он почувствовал, как нежные руки стали стальными.
Он крепко сжал губы и в ужасе посмотрел на нее.
— Хороший мальчик! — сказала она, и тонкие руки снова принялись его гладить. — Ты ведь не собирался говорить, что мы здесь в безопасности, не так ли?
— Нет, матушка, — ответил он.
— И ты не собирался говорить, что нам не следует рисковать ради богатства Койнвудов, верно?
— Нет, матушка, — ответил он.
— Хорошо, — сказала она. — Это правда, что дом твоего дяди Уильямса сослужил нам хорошую службу. Без него нам некуда было бы идти. И от одного эксперта я знаю, что в таком случае мы бы себя выдали. — Она легонько, в знак поучения, стукнула его по носу. — Но я много раз тебе говорила, что мы не можем оставаться здесь вечно, полагаясь на средства твоего дяди.
— Почему дядя Уильямс так беспрекословно исполняет все твои приказания? — спросил Виктор, чтобы сменить тему.
— Потому что он любит меня, Виктор, как и ты, — сказала она и улыбнулась ему сверху вниз. Виктора пронзила красота ее лица, и ему пришло в голову, что у его матери было то самое выражение, которое папистские художники пытаются придать ликам своих Святых Мадонн. Он хихикнул, представив себя младенцем Иисусом. Она неверно истолковала его чувства.
— Да, дорогой, — сказала она, — твой дядя очень тебя боится.
— Правда? — с большим интересом спросил Виктор.
— О да, — ответила она. — Когда я прихожу к нему, он всегда спрашивает, со мной ли ты, и я всегда его уверяю, что нет.
Виктор заинтригованно приподнялся.
— Почему ты никогда не позволяешь мне его видеть? — спросил он.
— Потому что я берегу тебя для особой цели, Виктор. Сейчас твой дядя исполняет мои приказания. Он подписывает бумаги, как ему велят. Но если он когда-нибудь начнет упрямиться, я, возможно, позволю тебе к нему сходить.
— Почему? — спросил Виктор.
— Потому что он очень стар и слаб, мой дорогой, — ответила она. — Он сломлен смертью твоего брата Александра, которого, кажется, искренне любил, несмотря ни на что. Но его ужас перед тобой так велик, что, я думаю, твое появление у его постели отправит его на тот свет… если когда-нибудь возникнет такая необходимость.
— А, — протянул Виктор, — понимаю. Бедняга!