Андер дошел до противоположного конца моста, залитого синими и красными огнями. Там он увидел, как дежурный судья завершал процедуру подъема тела. Судмедэксперт, Лейре Наварро, как и следовало ожидать, констатировала смерть. Спустя пять минут останки Федерико Гонсалеса, третьей жертвы Н9, увезли.
Рабочие городской службы усердно оттирали стальную плиту, на которой убийца указал номер еще одного дела: 96/329. Наружная сторона моста за широкими перилами была обшита стальными пластинами: вертикальные спускались вниз, а горизонтальные тянулись вдоль основания. Убийца уложил две разрубленные половины тела Федерико прямо на широкую их часть.
Жертва была убита примерно двадцать четыре часа назад путем удушения. Тело снова транспортировали с предельной аккуратностью, чтобы не оставить для полиции никаких следов. Немного крови обнаружилось рядом с двумя половинами тела, но она уже засохла и свернулась. В одном из карманов нашли кошелек, благодаря которому смогли установить личность. Федерико был адвокатом, старшим партнером в юридической фирме «Гонсалес и партнеры», и жил один в Альгорте.
Вид тела стал настоящим испытанием для большинства приехавших на вызов агентов. Андер заметил, как некоторых из них рвало, когда они опирались на ближайшее дерево или прятались среди цветов на клумбе. Другие ходили со стеклянными глазами и, невзирая на мертвецкую бледность, изо всех сил пытались скрыть охвативший их ужас.
Н9 становился настоящим серийным убийцей, страшным садистом и беспощадным монстром, превращавшим всеобщую панику в оружие. Инспектор знал, что фотографии тела рано или поздно просочатся в СМИ: когда полиция добралась до места происшествия, у моста Педро Аррупе уже столпились зеваки. Наивно было полагать, что цифровую эпоху никто не воспользуется ситуацией и не сделает пару фото.
После убийств Глории в Олабеаге и Виктора в Сан-Антоне, а также статьи о пропавших в девяностые девушках, новое жестокое преступление подлило немало масла в огонь. Жителей столицы Бискайи сковали страх и чувство незащищенности.
Андер ощущал, как в нем снова разгорается ярость. Убийца насмехался над ними, он был всегда на шаг впереди. Он усеивал Бильбао трупами прямо у них под носом, и полиция никак не могла это остановить. Принятые меры оказались неэффективными, и в глазах общественности офицеры выглядели беспомощно. Им противостоял страшный соперник, однако начальство пока этого не осознало. В руководстве верили, что хорошей команды следователей Эрцайнцы будет достаточно для продвижения в расследовании, однако Андер прекрасно понимал, что единственный способ приблизиться к Н9 – это поставить на карту все, попытаться задушить его, загнать в угол. Сидя за рулем, он вытащил из кармана куртки пакет для улик. В нем лежала записка, найденная во рту у Федерико. Третье послание для третьей жертвы.
Он прищурился и пробормотал уже выученные наизусть слова:
– «Умилостивить божество, что живет под землей. Н9».
На горизонте маячил еще один трудный день.
Рамон Эганья толкнул дверь бедром и шагнул на третий подземный уровень Дворца правосудия Бильбао. Парковка тонула в полумраке, разрываемом лишь тусклым мерцанием аварийных огней над выходами.
Прокурор направлялся к своему личному парковочному месту – привилегии, которой в этом здании пользовались лишь немногие судьи и юристы. Но, как Рамон любил напоминать подчиненным, он был не просто юристом, а лучшим прокурором Страны Басков.
– Проклятье, надо было оставить дело Барросо в кабинете! – буркнул он, неуклюже продвигаясь вперед и пытаясь удержать в руках две объемные папки и портфель.
На парковке стоял запах газа и изношенных покрышек. Эганья фыркнул и подумал про себя: «Надо напомнить обслуживающему персоналу, чтобы почаще включали вытяжку, иначе в один прекрасный день здесь кто-нибудь задохнется». Он нажал на выключатель, и секции начали загораться друг за другом, пока вся площадка не оказалась ярко освещена.
В восемь вечера подавляющее большинство парковочных мест пустовали. Наверняка их владельцы уже наслаждались временем с семьей или, что еще лучше, подумал Рамон, потягивали приятный коктейль с ромом Cacique в одном из модных заведений города. При одной мысли об этом прокурор облизнулся. И тут в его голове промелькнула стремительная, как метеор, идея: «А ведь неплохой план: пропустить стаканчик виски, прежде чем садиться за это чертово дело Барросо».
Прокурор остановился и перехватил папки поудобнее, пытаясь дотянуться до мобильного, который лежал в глубине левого кармана брюк. Он решил пригласить своего друга Дамиана составить ему компанию. Когда мужчине наконец удалось достать телефон, до него дошло – он, как всегда, забыл, что в подвале не ловит связь.
«Ничего, выйду отсюда – позвоню», – решил он.
Черные кожаные туфли вновь зашаркали в сторону элитного спорткара, припаркованного всего в двадцати метрах. Рамон заметил, что справа от его машины стоит автомобиль, который явно не принадлежал хозяйке этого места – судье Ластре. На его потном, пухлом лице с поросячьими чертами появилась насмешливая ухмылка.
«Не могу себе представить судью за рулем этого фургона для доставки», – подумал он, разглядывая белую машину, припаркованную рядом с его спортивной.
Рамон нажал кнопку на ключе, и фары подмигнули ему. Он поставил носок туфли под задний бампер, чтобы датчик активировал автоматическое открытие багажника.
Прокурор сложил портфель и тяжелые папки внутрь и с облегчением закрыл крышку – наконец он освободился от своей ноши. Он уже собирался сесть в машину, как вдруг услышал приглушенный звук, доносившийся с противоположной стороны фургона. Это был настойчивый, жалобный стон, будто кто-то звал на помощь. Эганья закрыл дверь автомобиля и направился в ту сторону.
Там, прямо на бетоне, корчась от боли и сжимая руками левое колено, лежал мужчина. Боковая дверь фургона была распахнута настежь, а рядом на полу валялись выпавшие из него средства для уборки: тряпки, бутылки с дезинфицирующим средством, швабры, ведра и прочее.
Рамон вгляделся в лицо пострадавшего. Мозг напрягся, пытаясь установить связь между лежащей фигурой и разбросанными под ногами предметами. Точно, это был новый уборщик, временно заменяющий Кончи.
Прокурор прекрасно помнил, как тот ворвался в его кабинет без стука – он тогда как раз пытался разобраться в деле Барросо. Вспомнил он и состоявшийся между ними разговор:
– Можно войти? – спросил высокий худощавый старик, вероятно уже пенсионного возраста.
– Вы кто такой? – резко спросил Эганья, не отрываясь от своего занятия.
– Простите, сеньор, я Абель. Отвечаю за уборку на этом этаже.
– А где Кончи? – удивленно спросил Рамон.
Он остановился и внимательно посмотрел на мужчину.
Кончи уже двадцать лет убирала этаж, на котором находится его кабинет. Рамон не помнил,