Орудием убийства оказался шведский шестизарядный револьвер Husqvarna модели 1887. Полиция подтвердила, что в патроннике осталась одна пуля. У Лукаса взяли анализ на остатки пороха на правом запястье, и он дал положительный результат. Стрелял действительно он.
Дело было очевидным, и Игнасио Гальего отметил это в заключительном отчете. В нем же объявил о завершении расследования и привел железобетонные доказательства против Лукаса Хауреги, обвиняемого в умышленном двойном убийстве первой степени. Позже это обвинение будет официально предъявлено прокуратурой.
Андер уставился на стол, где стояли три пустые пивные бутылки и лежали остатки пиццы. Музыка давно перестала играть, но инспектор этого не заметил.
Голова кипела от прочитанного. То, что казалось неразрешимым пазлом, чередой бессмысленных и несвязанных улик, начинало складываться в цельную картину. Смерти Глории Редондо, Виктора Эрмосо, Федерико Гонсалеса и Рамона Эганьи не были случайными – теперь это было ясно. Мотив преступлений также прояснялся.
Мужчина задержал указательный палец под последней строкой из отчета инспектора Гальего. Он прочитал ее еще раз: «Материалы полицейского расследования были должным образом переданы прокурору, ведущему обвинение против Лукаса Хауреги, – юристу Рамону Эганье».
15
Солнечные лучи проникли в гостиную и, подобно фонарю маяка, залили светом всю квартиру.
Андер спал на диване. Связь между убийствами на улице Эрсилья и Рамоном Эганьей не давала ему покоя до глубокой ночи. Благодаря полученной информации, расследование кардинально меняло свой курс. Но нужно быть осторожными – пресса не должна узнать о новой линии, пока не появятся неопровержимые доказательства.
Инспектор решил лично отправиться во Дворец правосудия и запросить материалы по делу об отцеубийстве. Он был убежден, что найдет в документах ответы на все свои вопросы. Хотя порой он чувствовал себя слепым Тесеем, следующим за нитью Ариадны в попытках выбраться из темного лабиринта, в который превратилось дело H9.
Разбитый после сна в неудобной позе, Андер поднялся. Он потянулся, чтобы размяться, и почувствовал, как сопротивляются позвонки. Убрав остатки ужина, он направился в душ, и в тот же момент зазвонил телефон.
Это был Икер Артеага.
– Доброе утро, профессор, – полусонно ответил Креспо.
– Доброе утро, Андер. Извини, что так рано, но я всю ночь изучал фотографии, которые ты мне отправил с четвертого преступления, в Монтефуэрте. Судя по тому, что мы знаем об убийце, преступление должно быть описано в шестой книге «Истории». Там среди прочего рассказывается о поражении, которое афиняне нанесли войскам Дария в битве при Марафоне. Но, думаю, это тебе не слишком интересно.
В комнату забежал Горритчо. Слушая профессора, Андер наполнил его миски водой и кормом.
– Труп в Монтефуэрте был обезглавлен и привязан к дереву, верно?
– Верно.
– В таком случае я, кажется, нашел соответствие в книге. Преступление, описанное Геродотом, не идентично, но думаю, что если оно не совпадает полностью, то не из-за небрежности нашего убийцы, а из-за невозможности его воспроизвести. – Икер замолчал.
– Что ты имеешь в виду?
– Он не мог в одиночку посадить жертву на кол in situ [23] и уж тем более транспортировать тело в таком виде до нужного – для этого потребовалось бы несколько человек. Посажение на кол было одним из самых жестоких наказаний в древности, и для его осуществления требовалась команда палачей.
– Понятно.
Андер достал ручку и взял лежавший на кухонной столешнице блокнот.
– Повторюсь, нам нужна шестая книга. В ней говорится о смерти Гистиея из Милета. Он восстал против персидского правителя и был схвачен сатрапом Сард, решившим обезглавить юношу. Покончив с первой частью, его тело посадили на кол и выставили на обозрение ионийцам в качестве предостережения. Голову забальзамировали и отправили в Сузы, столицу Персидского царства, в качестве подношения Дарию, царю царей.
– А в книге нет другого похожего преступления?
– Нет. Это самое близкое по сюжету; однако есть один открытый вопрос, – заметил Икер.
– Голова, – опередил его Андер.
– Именно. В «Истории» ее отправляют Дарию. Кому же ее мог отправить H9?
Андер об этом не задумывался. Он был уверен, что голову найдут где-то в парке или в городе. У него даже мысли не промелькнуло, что у нее может быть конкретный получатель. По спине пробежала дрожь.
– Это должен быть кто-то очень важный для H9. Кто-то, кому он хочет отправить сообщение. Запустить сигнальную ракету, возвещающую о его прибытии, – заметил инспектор.
– Возможно, что так. Есть еще кое-что, что я хотел бы обсудить. Честно говоря, я поэтому и звоню, – признался Артеага.
– О чем речь?
Доверительный тон профессора заинтриговал инспектора, и он решил присесть – обычно так делают в ожидании плохих новостей.
– В оригинале «История» не была девятитомником. Геродот писал ее как единый текст, однако это делало книгу непрактичной и затрудняло ее распространение. Поэтому в четвертом веке до нашей эры Феопомп создал сокращенную версию произведения, разделив ее на два тома, – как раз чтобы облегчить передачу текста.
– Не понимаю, к чему ты клонишь, Икер, – сказал Андер. Его мысли снова сосредоточились на предстоящем визите во Дворец правосудия, и он был не в настроении слушать лекции.
– Сейчас поймешь. Между третьим и вторым веками до нашей эры александрийские грамматики решили разделить «Историю» на девять книг: по одной на каждую музу греческой мифологии. Первая книга названа в честь Клио, музы истории и эпической поэзии; вторая – Эвтерпы, музы музыки; третья – Талии, музы комедии; четвертая – Мельпомены, музы трагедии; пятая – Терпсихоры, музы танца; шестая – Эрато, музы поэзии; седьмая – Полигимнии, музы геометрии и риторики; восьмая – Урании, музы астрономии и астрологии; и девятая, последняя, – Каллиопы, музы красноречия.
Профессор говорил без остановки, и у него сбилось дыхание. Пришлось взять паузу и сделать глубокий вдох.
– Я все еще не понимаю, – сказал инспектор раздраженно. Он встал со стула и начал подниматься по лестнице. – Икер, я вынужден повесить трубку. Я очень спешу.
– Погоди, Андер! Я думаю, что знаю, где появится следующее тело, – бросил, словно бомбу, тот.
– Что? Как ты можешь это знать? – поразился мужчина.
– Это будет пятое убийство, которое соответствует пятой книге. Ее, как я уже сказал, александрийские грамматики посвятили Терпсихоре. Тебе это имя ни о чем не