Где-то совсем рядом с её лицом раздался довольный смех.
Он лег на неё сверху, заполнил собой всё пространство вокруг.
Дарина поспешно обняла его, ощутив под ладонями игру напряженных мышц, и прижалась, вживаясь в него, стараясь стать ближе, если это вообще было возможно.
Адам начал двигаться. Мощно, неумолимо, будто хотел проникнуть в самую душу. Каждое его движение забирало из её груди прерывистые стоны. Он входил в неё снова и снова, и с каждым толчком мир сужался до размера этой кровати. До точек их соприкосновения.
Она принимала его всего.
Она чувствовала его всего!
И это она фригидная?.. Где-то в горле забулькала истерика.
Её тело пылало, отзывалось на каждое движение новым витком ощущений. Новым вихрем.
Она сходила с ума. От его запаха, от хриплого шепота у уха, от чувства полного растворения. Внутри всё сжималось и плавилось, волны удовольствия накатывали все выше и чаще, смывая стыд, сомнения. Всё.
Руки Адама держали её…
Он был везде. Всюду, черт бы его побрал…
Дарина выгнулась, подняла бедра как можно выше. Невыносимо же…
Дыхание Адама стало тяжелым. Толчки более резкими. Кровать под ними жалобно стонала. Или пела. Кто ж теперь разберет?..
Второй оргазм накрыл Дарину с такой силой, что она закричала, вцепившись в мужские плечи.
Её сознание помутнело, тело выгнулось ещё сильнее. Но Адам не останавливался, продолжая свои движение, продлевая её экстаз, пока она не почувствовала, как внутри нее зарождается новая, еще более мощная волна.
Дарина безвольно опала на матрас.
— Я ещё не кончил… Не закончил, Дарина…
Двусмысленность фразы она не совсем поняла. Мозг плавился.
Адам перевернул её набок.
— Адам…
— Тс-с-с…
Он снова вошел. И снова начал двигаться, контролируя угол проникновения.
Она позволяла, уже ни на что не рассчитывая. И когда по бедрам ударили ещё мелкие разряды, захныкала. Это слишком! Она против! Она не выдержит!
Он накрыл её лоно рукой, нашел чувствительную точку.
Это стало последней каплей. Её тело взорвалось изнутри еще более сокрушительным оргазмом, который выжег всё дотла, оставив лишь белое, оглушающее нечто и сладкую пустоту.
Сзади послышалось приглушенное ругательство. И дальше её лишили наполненности.
Зато комнату наполнили новые запахи.
Дарина безвольно лежала, не в силах пошевельнуться.
Её снова перевернули. На этот раз лицом к мужскому лицу.
— Эй…
Адам уперся лбом в её лоб.
— Ты как? Норм? Не пережестил?
— Можно я промолчу.
— Можно.
Он прижал её к себе сильнее.
Она слышала стук своего сердца. Или это был его? Она не знала и не желала знать.
Ей было просто хорошо.
— Поехали завтра кататься.
— Кататься? — мозг не желал возвращаться в реальность.
Она была заранее согласна на всё.
— Да. На лыжах. Я видел прокат.
Дарина обвила тело Адама, попутно отметив, что он весь в испарине. Умаялся мужик. А так ему и надо. Ибо нечего.
Девчонки из салона восприняли новость о том, что Дарина прекращает с ними работу адекватно.
— Да мы так и знали, что ты у нас фигура временная. Жаль, конечно. Ты нравилась клиентам.
С мамой она тоже помирилась.
— За вещами хотя бы приедешь или мне контейнер собирать?
— Мам…
— Да шучу я. А, может, и нет. Ты же с парой сумок уехала. Надолго вещей не хватит.
И ладно бы только вещи. Дарине нужны были её ингредиенты. Например, сегодня у неё чесались руки по свечам.
Но… Придется немного потерпеть. Или можно, кстати, в город сгонять. Заказывать на маркетплейсе не вариант, идти будут несколько дней.
Да и планы у неё на сегодня уже так-то были.
Дарина встретилась с Диной у ресепшена.
— Кофе попьём?
— Давай.
Они прошли в кабинет. Дарина задержалась в дверях, с любопытством оглядывая уютное помещение. Дина в это время уже подошла к небольшому столику с кофемашиной.
— До сих пор не могу привыкнуть, что моя подруга начальница, — подтрунила Дарина.
Дина махнула рукой
— Ладно тебе…
Себе она заварила чай. Аромат свежемолотых зерен смешался с травяным запахом ее напитка.
— Когда ты сможешь приступить к работе, Дарин? — спросила Дина, делая первый глоток чая.
— Когда надо? — ответила Дарина вопросом на вопрос, пригубив свой кофе.
— Вчера.
— О, нет, вчера это точно не вариант.
После "вчера" у нее все болело. Адам, будь он неладен, сдержал слово. Вертел ее, как только можно и нельзя. Отчасти поэтому сегодня в голове стояла звенящая пустота, сквозь которую с трудом пробивались мысли.
Помолчав, Дина внимательно на нее посмотрела. Ее пальцы выбивали неопределенный ритм по столу.
Дарина склонила голову набок.
— Говори уже, Дин.
— Так заметно?
— Есть такое дело. Что ещё созрело в твоей умненькой головке? Ты хотя бы сразу скажи о новой идее Костровский в курсе или нет.
— Он и предложил.
— Хм…
Дарина спряталась за чашкой кофе.
— Мне стоит напрягаться, да?
Дина коротко хохотнула.
— Иногда вы с Лорчиком меня пугаете. Знаете меня, как облупленную.
— А ты нас как будто нет. Говори уже давай.
— Это по поводу твоего хобби. Не хочешь его монетизировать?
Дарина склонила голову сильнее.
— Не совсем понимаю тебя. Можно конкретику.
— Можно. Я сейчас о твоих кремушках.
— И?..
— Здесь же рядом Каянск.
— И что?
Дарина не то, чтобы не понимала.
Но…
Сегодня слишком много этого «но» изрисовывалось.
— Есть предложение отправить тебя учиться. Я знаю, что ты не хочешь заниматься производством без лицензии и допуска. И это правильно. А дальше найдем тебе спонсоров и…
Дина не договорила, тут слова уже были лишними.
Дарина вздохнула и ничего не ответила.
Пока.
***
Адам сказал, что будет ждать ее в шестнадцать часов у главного входа. Дарина до конца не была уверена, что затея с лыжами стоящая. Мысль о предстоящем катании вызывала легкую дрожь в коленях.
Шлепнется же, и не раз. Костей потом не соберешь. Хорошо, что хотя бы рядом будет остеопат. Если что, хотя бы суставы вправит.
Дарина поежилась. А, может, ну его, это катание?..
Она не сомневалась, что Адам отлично стоит на лыжах. А она? Она в последний раз лыжи видела в школе, и то в начальных классах, и воспоминания сводились к хаотичным падениям с бугра и смеху одноклассников.
Потратив добрых полчаса на мучительные попытки облачиться в непослушные лыжные штаны и застегнуть ботинки, которые казались ей инопланетными устройствами, она наконец вышла из номера. По коридору она шла, чувству себя неуклюжим роботом, а ее шаги гулко отдавались в пустом пространстве.
Распахнув тяжелую стеклянную дверь отеля, она вышла на свежий морозный воздух и