Украдкой принц обернулся. Народу в зале было меньше, чем обычно, но всё равно много. Ближе всего к пруду и алтарю императорская семья, дальше другие аристократы, а следом, после линии гвардейцев, простые горожане. Многие держали в руках еловые веточки, их хранили с Хрустальной ночи, весёлого и яркого праздника середины зимы, держали долгие тёмные ночи и сжигали в Праздник смерти. Формально она начиналась вечером после храмовых церемоний, большинство предпочитали собственные камины, но многие простолюдины несли в храм, чтобы после празднества кинуть в жаровни, специально расставленные вдоль стен. И тепло, и углей достаточно.
Императорской семье не подобало сжигать свои ночные веточки, как их называли, у всех на глазах. Айдену нравилось отправлять хвою в огонь в одиночестве или с близкими.
Однажды Николас уговорил Айдена одеться обычными горожанами и пробраться ненадолго в зал, пока не началась основная церемония. Безумная выходка! Отец рвал и метал, что принцу не следовало подобным заниматься. Ещё и без охраны! Но тогда не было Кассандры, не было запретной магии, да и не уходил Айден никуда, оставаясь внутри храма.
Будучи служкой, Айден хорошо знал каждый местный тёмный угол, и в тот день снова ощущал себя работавшим здесь мальчишкой. Никто не обращал на него внимания, даже не замечал. Вместе с Николасом они зажгли несколько свечей в память о мёртвых. Айден о Конраде, Николас о своей матери.
Краем уха Айден услышал, как несколько женщин обсуждали принца. Говорили они хорошее, вздыхая, как красиво он выглядел в мундире, и Айден смутился, хотел скорее уйти, но Николас, хихикая, остановил его, чтобы послушать. Правда, когда девушки начали обсуждать лучшего друга принца и уже его мундир, Николас согласился, что их ждут дела.
Сейчас Айден стоял вместе с семьёй и аристократами и почти ожидал, что к нему подойдёт Кассандра или Аделин, но их не было. Зато возникла Фелиция Стэнхоуп.
Она была в тёмном платье, сдержанном, но с набивными зимородками из красных нитей. По крайней мере, так показалось Айдену по вытянутым клювам. Узор не был ярким и на тёмно-бордовой ткани терялся издалека, зато в полной мере раскрывался вблизи. Платье, достойное принцессы, как невольно подумал Айден, вспоминая, что Фелицию пророчат ему в жёны.
У неё самой в голове было совершенно другое. После учтивого поклона Фелиция перешла к делу:
– Мне пришлось поставить мощности фабрик на максимум, чтобы успеть изготовить достаточно эликсира по вашей формуле, но мы справились. Аптеки Хартов тоже помогли с компонентами.
С удивлением Айден понял, что в голосе девушки слышалось хвастовство. Фелиция гордилась фабриками Синдиката! И приложила все силы, чтобы к празднику хватило запасов для всех присутствующих. Айден видел мельком ящики с рядами склянок, когда их пронесли во внутренние помещения.
Собственную выгоду Фелиция тоже не упустила.
– Насколько я знаю, корона сполна оплатила ваши услуги, – сдержанно ответил Айден.
Уж конечно, он знал! Сам же подписывал бумаги и изучал сметы.
Его слова Фелицию ничуть не смутили:
– Конечно! Я не меньше вашего хочу помочь с гнилью, но и разорять ради этого Синдикат не буду. Мы предоставляем эликсир почти по себестоимости, но нужно платить рабочим и обновлять чары.
В Торговом синдикате Фелиция захватила бразды правления, вроде как окончательное утверждение главы будет позже, но это их внутренние дела, и Айден не сомневался, что Фелиция своего не упустит и место не отдаст. Пока с ней договариваться было куда проще, чем с Мюрреем, она хотя бы не предательница, отправившая город в болото гнили.
Отходить Фелиция не торопилась, но молчала, и Айден не понимал, в чём причина. Уже думал вежливо извиниться, ещё разок ненавязчиво поискать взглядом Кассандру, как Фелиция негромко сказала:
– Мне жаль.
Айден приподнял брови, запоздало поняв, что под маской этого не видно. Его молчание Фелиция истолковала не как непонимание, а как предложение продолжить:
– Жаль вашего друга.
Сдержанно Айден кивнул. Отметив, что Фелиция говорила не про разрыв связки, не про «лорда Харгроува», а «вашего друга».
Мысленно Айден укорил себя и порадовался маске. Он успел забыть, что изображает убитого скорбью принца. Несложно запамятовать, когда связка горит ярко, а Николас ощущается где-то рядом, но не стоило выходить из образа.
– Я слышала, похорон ещё не было, – осторожно сказала Фелиция.
– Нет.
Айден не понимал, к чему клонила Фелиция. Внутренне напрягся, вдруг она сейчас начнёт пересказывать сплетни или окажется, всё-таки имела отношение к заговору.
– Я бы хотела присутствовать, если это возможно. Я почти не знала лорда Николаса, но мне кажется, он был достойным человеком. И его смерть, это потеря для вас лично и для короны.
С удивлением Айден уставился на Фелицию, а она так и стояла, опустив глаза и сцепив руки. Она что, всерьёз хотела попрощаться на похоронах? Это казалось уязвимым, совсем не тем, чего ожидал Айден от главы Торгового синдиката. Возможно, забыв, что прежде всего Фелиция обычный живой человек.
Стоило вежливо поблагодарить за соболезнования и заверить, что Фелицию позовут на мнимые похороны, но вместо этого Айден сказал:
– Николас однажды говорил, как дознаватели пришли в дом одного лорда и нашли его мёртвую жену, заспиртованную в хрустальном гробу.
Лорд начитался сказок и решил, что его любимая достойна такого погребения. Николас считал это дичью, Айден – довольно мерзким. Он сам не знал, почему вспомнил. Видимо, из-за слухов, что тело Николаса так и лежит в комнате.
– Вряд ли это понравится Безликому, – заметила Фелиция мягко. – А живым надо уметь отпускать мёртвых.
Она, кажется, искренне сочувствовала, и Айдену стало неуютно её обманывать. При этом не сомневался, позже Фелиция полностью поймёт их план и одобрит его. Она способна оценить.
От дальнейших неудобных разговоров избавила сама Фелиция. Она поманила Айдена за собой:
– Хочу представить моего кузена.
Айден заметил его раньше, но сейчас удивился, с чего Фелиция решила официально их познакомить. Дерек стоял чуть в стороне от остальных аристократов и сжимал в руках футляр, кажется, со скрипкой. Пиджак Дерека был аккуратен, а причёска небрежна, его глаза скрывала повязка.
Дерек Мюррей, внук казнённого Айденом лорда и сын родной тёти Фелиции. Слепой гений, плохо ладивший с окружающим миром, но отлично с музыкальными инструментами.
– Лорд Дерек Мюррей, мой кузен, его высочество принц Айден Равенскорт.
Неловко поклонившись, Дерек крепче сжал футляр, а Фелиция взяла его под руку:
– Мой брат не расстаётся с инструментом в последнее время, простите… возможно, вы захотите позвать его во дворец и послушать игру.
Вот оно что. Отец Дерека, единственный выживший сын лорда