Дерек действительно считался гениальным музыкантом. Слепым, плохо разговаривающим, но когда его пальцы касались клавиш или струн, равного ему не было.
– Буду рад, – сказал Айден. – Корона официально приглашает лорда Дерека сыграть во дворце.
Фелиция просияла. Она трепетно относилась к Дереку, видно было, как она на него смотрит, пока Дерек не произносил ни слова, опустив голову в тёмной повязке. Фелиция заботилась о двоюродном младшем брате как о родном.
Обменявшись ещё парой формальностей, Айден оставил их. К алтарю уже выходили жрецы высоких ступеней, церемония вот-вот должна была начаться, и Айден занял место с императорской семьёй.
Но в последний момент заметил в задних рядах аристократов Кассандру и Аделин.
Они пришли.
Кассандра надела чёрно-фиолетовое платье, похожее на то, что было на ней во время салона, но без змеи на шее. Тёмные волосы и она, и стоявшая рядом Аделин уложили сложными модными косами.
За руку Кассандра держала маленькую девочку лет пяти, хорошенькую и похожую на Кассандру, не оставалось сомнений, это её дочь. Что весьма удивило Айдена. Зачем Кассандра привела ребёнка? Неужели попытается увильнуть от ответственности, прячась за спину маленькой дочери?
Кассандра оставалась в столице, не последовав за мужем, чтобы устраивать салоны, веселиться и поражать всех экстравагантностью. Запретная магия и расчленёнка шокируют всех достаточно, чтобы не сходить с первых полос газеты несколько месяцев.
Когда Айден возвращался к императорской семье, что-то ткнулось ему в бок. Тут же приготовившись включить защитные чары, Айден дёрнул рукой и почти сразу понял, что никто ему не угрожал. Кто-то, кого наверняка попросили, сунул в карман принца записку. Не приходилось сомневаться, от кого она.
Усевшись на лавку рядом с родителями и Роуэном, Айден хотел как можно быстрее прочитать послание, но стоило дождаться удобного момента, чтобы не привлекать внимание.
Потому что все в храме замерли, приготовившись к началу церемонии.
Настоятель Кин-Кардина Альберт Мур стоял в тёмном жреческом балахоне, украшенном косточками, но впереди возвышался нынешний Верховный жрец Хорас Монтгомери, двухметровая махина с мощными плечами и зычным голосом. Его шею украшали ожерелья из птичьих черепов, они же вместе с замысловатой вышивкой балахона складывались в причудливые узоры. Главы культа Безликого в Мархарийской империи и Кин-Кардине не носили маски.
Воздев руки, Верховный жрец начал церемонию, восхваляя прошедший год и окончание тёмных ночей. Он даже не забыл упомянуть запретную магию:
– Это время было наполнено тьмой, болезнями и кровью. Но страшные убийства прекратятся, когда Безликий соберёт свою жатву. Болезни прекратятся. А тёмное время заканчивается уже сейчас. Все мы смертны. Но наш час не сегодня.
Присутствующие дружно сложили руки в молитвенном жесте, повторяя хором последние слова, и Айден незаметно вытащил из кармана записку. Служки принесли большой чан с костяной пылью для благословений после церемонии, чаши с цветами для обрядов. Верховный жрец произносил традиционную молитву, ему вторил хор, Альберт Мур взял пригоршню белых лепестков и уверенным жестом отправил в пруд. Белые капли замерцали на водной поверхности.
Капли слёз Безликого за тех, кто не пережил прошедший год и упокоился в объятиях бога смерти.
Рядом с Айденом сидел Майлз, и на молитве он сжался, крепко зажмурился и отчаянно шептал слова. Наверняка вспоминал свою семью. Кристиана Айден не мог видеть, он сидел в другой стороне, но не сомневался, что тот молился за Нэлл Дрейк.
А о скольких знакомых, родственниках и соседях молились простые люди! Тёмные ночи принесли гниль, закрытые кварталы и смерть.
И всё ради той энергии, которую мог выпустить Айден. Ради его теней, силы. Ради того, чтобы перенаправить её во что-то более разрушительное, нежели чума.
Осторожно развернув клочок бумаги, Айден пробежал глазами по словам. И ещё раз, чтобы удостовериться, что всё правильно понял.
«Выпусти силу, иначе вместо благословения люди получат гниль».
Когда молитва закончилась, Айден незаметно сунул записку в карман. Пока жрец продолжал церемонию, взгляд Айдена метнулся к огромному медному чану, стоявшему в стороне, ближе к дверям внутренних помещений. Он займёт центральное место позже.
Всех желающих жрецы благословляли: зачерпывали костяную пыль и рисовали знак на лбу или бросали пригоршню на волосы. Во время больших праздников, как сегодня, использовались чары, создававшие ветер. Костяную пыль благословения поднимали в воздух и отправляли облаком по всему залу. Очень красиво в блеске свечей и специальных зачарованных светильников. Пыль падала медленно, выглядела мерцающей дымкой.
Николас не сомневался, что гниль ему подали вместе с чаем. Если верить записке, сейчас он был прямо в костяной пыли.
Они все предполагали, что Кассандра будет угрожать кому-то из близких Айдена, но она сделала совершенное иное. Она никого не трогала. Она угрожала самим людям. Стоит распылить благословение, и каждый в зале заразится. А потом придёт домой и заразит свою семью. Да, эликсиры подготовили. Но не на половину города.
Жрецы возносили молитвы, кидали лепестки и слушали пение служек. Айден судорожно пытался подать по связи сигнал Николасу, единственному, кто был сейчас не в зале и мог что-то сделать. Но связка не передавала слов, лишь ощущения. Наверняка Николас в полной мере чувствовал ужас Айдена, особенно судя по его мерцавшему беспокойству. Понять, что дело в пыли, он бы не смог.
Айден думал остановить церемонию. Ужасное святотатство, но другой возможности он не видел. Вот только чан продолжал стоять. Наверняка Кассандра подготовилась, и у неё самой есть чары ветра. Стоит Айдену вмешаться в обряд, она попросту тут же подхватит и разнесёт пыль по залу.
То же самое, если Айден сообщит отцу. Тот мог передать весточку Кругу магов, но проблема в том, что Кассандра не планировала сложные чары. Всего лишь ветерок с помощью артефакта. И уж точно у неё есть защита! Пока гвардейцы её схватят или маги сообразят, как обезвредить такую простую магию, она уже запустит артефакт, и весь зал будет покрыт пылью и гнилью.
Привели жертвенного быка, и Верховный жрец вежливо спросил:
– Не желает ли его высочество принести великую жертву во славу Безликого?
Несколько раз Айден проводил церемонии, имел право по рангу. Уйдя из храма, он остался посвящённым. На Празднике смерти он не мог делать ничего, кроме последней жертвы, обычно отказывался, но тут внезапно сказал:
– С превеликим удовольствием свершу эту честь.
Верховный жрец удивился, но спокойно кивнул. Айден же надеялся, ему сейчас придёт в