В воздухе повеяло приятной прохладой и терпкостью рябиновых ягод Роуэна, в неё вплёлся древесный подлесок Кристиана, заставляя в очередной раз удивляться, почему у них не идеальная связка, если их магии так дополняют друг друга.
Кейн сидел расслабленным, посматривал на зачарование, но не волнуясь. Чары были долгими, а разговоры Роуэну и Кристиану не мешали, и Кейн вполголоса сказал:
– Николас на тебя жаловался.
– Почему это? – опешил Айден. То ли от самого факта жалобы, то ли от того, что пожаловался Кейну. Они с Николасом не особо общались.
– Насчёт связки.
Нахмурившись, Айден уставился на Кейна, ожидая объяснений, а тот усмехнулся. Глянул на Роуэна с Кристианом, но их чары текли спокойно, и Кейн пояснил:
– Николас успел пожаловаться, что ты опять перехватываешь его головную боль.
Отвечать Айден не стал. Вчера утром Николас проснулся без мигрени, но заподозрил, что Айден причастен. Доказать он не мог, Айден отмолчался, а Николас всё равно отправился в Управление, где пропадал и вчера, и сегодня. Когда он заехал во дворец, Айден понятия не имел, видимо, Николас проведывал Майлза.
И успел с Кейном поговорить. Вот паршивец! Наверняка ему доложили, что Кейн сегодня встретится с принцем.
– Не вижу в этом ничего особенного, – сказал Айден.
Кейн в ответ усмехнулся. Прозвучало сухо, как и голос Кейна. Воздействие неудачного заклинания в детстве, но образу Кейна шло.
– Ты же прекрасно знаешь, что в идеальных связках маги и ощущают друг друга сильнее, – сказал Кейн.
– Я знаю основы магии.
– Тогда ты в курсе, что это может быть опасно.
Безусловно, идеальные связки представляли собой обоюдоострые клинки. При обычной – маги чувствовали друг друга при зачаровании, при хорошей, как у тех же Кристиана с Роуэном, – ещё какое-то время. Но при идеальной эта способность была наивысшей, сохранялась долго, а при регулярных зачарованиях становилась буквально постоянной.
Айден был уверен в Николасе, а понимание его позволяло лучше понимать и других людей, потому что обычно Айден не был в этом силён, но считал полезным умением для принца.
Он десять лет воспитывался в храме. Уж конечно, порой ему сложно понимать людей!
Постоянно ходили истории об идеальных связках, приносивших проблемы, или со смертью одного не мог жить и второй. Этому посвятили последнюю постановку в Королевском театре, история любви Молли Рассел, после трагической гибели которой Перси Локсли, бывший с ней в идеальной связке, покончил с собой. Красивая пьеса, Айден видел её пару месяцев назад. Эмоциями не проникся, но в конце была потрясающая работа с декорациями и светом, окрасившим сцену в алый. Говорили, использовали дорогущие зачарованные артефакты.
В жизни драматичные истории случались куда реже, чем в рассказах или на подмостках театра. И всё же они стали основной причиной отмены в лицеях связок юношей и девушек.
– Ты же помнишь, – тихо сказал Кейн. – Моя связка с Конрадом не была идеальной, но и так оказалось… больно.
До сих пор Айден сомневался, правда ли их связка была обычной. И Кейн, слишком хороший в магии, и Конрад с его тенями Равенскортов могли скрыть истинную суть. Не то чтобы такого не случалось. Идеальные связки привлекали пристальное внимание и преподавателей, и светского общества, скрыть их было сложно, но нет ничего невозможного.
Потому что, когда Конрад погиб, Кейн ощутил его смерть. Всю боль, всю пустоту, словно его собственная кровь вытекала под стенами Академии, когда Конрад упал с крыши. В ту ночь Кейн отключился, потом с трудом приходил в себя. Но и год спустя, когда Айден расследовал смерть брата, он видел, насколько это повлияло на Кейна. Разрыв такой связи не проходит бесследно.
– Я буду аккуратен, чтобы со мной ничего не случилось, – сказал Айден.
Что ещё он мог сказать? Но Кейн покачал головой:
– Николас волнуется, это с ним что-то случится, и оно повлияет на тебя. А ты наследный принц, будущий император. Ты должен сохранять трезвую голову.
– Пусть не лезет в неприятности.
– Николас – дознаватель, неприятности – его работа. И я разделяю его опасения. Ты тратишь силы, а у тебя есть обязанности.
Айден ничего не ответил. Вот именно, он – наследный принц, и сам будет принимать решения.
Кейн вздохнул:
– А ещё позволь ему испытывать боль, не отбирай у него это право.
– Следи за чарами.
– Да пока всё отлично идёт, мы в последний момент подключимся. Я слежу.
Но внимание Кейна и правда перешло на сидевших Роуэна и Кристиана. Брошь перед ними уже вовсю мерцала магией, и Айдену казалось, что они заканчивают, но Кейну лучше знать. Главное, ничего необычного Айден не ощущал, Роуэн тоже оставался спокойным, а чары мерцали ровно и сплетались как надо, за этим следил Кейн.
– Как там Майлз Дотлер? – спросил Айден.
Мальчик третий день проводил с Кругом. На принцев уходили всего сутки, но у них магия давно установилась, а Майлз был маленьким, с хаотичной, ещё не окрепшей силой. С ним нужно работать аккуратно.
– Всё хорошо, – сказал Кейн.
Что-то в его голосе показалось Айдену странным, а может, он опять накручивал себя, но нахмурился и в упор посмотрел на Кейна:
– Что не так?
Роуэн говорил, что чем старше становился Айден, тем больше он походил на отца, и тем мрачнее казался людям. Наверное, что-то такое в нём точно было, потому что Кейн невольно отшатнулся. Но поднял руку и усмехнулся:
– Да ничего такого! Есть у нас пара стариканов, они уверены, что надо действовать жёстче. Но большинство в Круге нормальные и понимают, что лучше провозимся дольше, но реакция будет мягче. Юного лорда Дотлера и так третий день гоняют. Мальчик сильно устал.
Значит, Кейну попросту жаль Майлза. Хотя маги часто славились жёстким нравом, не все из них были такими.
– На Дотлере есть обрывки чар, – продолжил Кейн. – Запретные. То, что почуяли вы с Николасом. Образец изучается в Управлении, мы тоже послали свой, но я уверен, они будут одинаковы.
– Вы их сняли?
– Конечно. Могу заверить, что на мальчике нет запретных чар. Ему сейчас последние процедуры проведут и отпустят.
Отсутствие воздействия радовало, но не полностью усмиряло тревогу. У Айдена не было причин не доверять мастерству Круга магов, но в то же время он помнил Китобойню. Те, кто творил запрещёнку такого уровня, имели силу что-то скрыть и виртуозно выплести чары по древним фолиантам, не известным Кругу.
– Меня беспокоят киты, – неожиданно сказал Кейн.
– Киты?
– Да, о них писали в газетах. Я однажды читал, что запретная магия способна вызывать фантомы. Не призраки, скорее слепки того, что видел маг или его жертвы. Помнишь, как утренний туман в Академии?
Можно было решить, что это призраки, но нет, всего лишь остатки некогда творимых в стенах чар.