– То есть почти всегда, – заметила Вельма.
Майлз моргнул с недоумением, кажется, не совсем понимая, что Вельма шутит, а Николас позволяет. Это было потрясающее свойство Вельмы, которое Николас неимоверно ценил: экономка вела себя вежливо, не позволяла себе неуважения, но в то же время не пресмыкалась перед хозяином дома.
– Юный господин надолго останется? – аккуратно спросила Вельма.
– Лет на шесть. Потом в лицей поедет.
Запоздало Николас понял, что не озвучил главного.
– Майлз мой воспитанник.
Густые брови Вельмы поднялись в удивлении. Наверняка потом, без мальчика, поворчит Николасу, что он мог бы предупредить, что появится воспитанник, Вельма бы подготовила комнату получше. Как будто Николас сам знал заранее!
Но с Вельмой стоит объясниться. Предупредить, что произошло с семьёй Дотлеров, чтобы она понимала, как вести себя с мальчиком, или почему он иногда такой шуганный.
– Добрый день, мадам, – вежливо сказал Майлз. – Приятно познакомиться.
Вельма присела в лёгком поклоне, как и положено по этикету, и Николас порадовался, что хотя бы она не стала умиляться, какой Майлз вежливый.
– Значит, у нас в доме будет жить ваш воспитанник, – сказала Вельма.
– Да, его указания равносильны моим.
– Надеюсь, и вы станете чаще появляться дома.
С трудом Николас удержался, чтобы не закатить глаза. Вельма почему-то переживала, что Николас не торопится жениться. Пристроив трёх детей, она полагала, теперь её долг – напоминать Николасу, что ему тоже стоит обзавестись семьёй. Как подозревал Николас, Вельма ужасно хотела нянчиться с малышами. Хотя у неё то ли четверо, то ли пятеро внуков!
Заявив, что ей нужно отдать распоряжения на кухне, Вельма удалилась, и Николас успел сказать, что будет обедать во дворце.
А вот к ужину стоит вернуться. И Вельма порадуется, и оставлять Майлза одного в новом для него месте не хотелось. Можно будет посидеть у камина или показать мальчику библиотеку.
Майлз стоял как раз у книжного шкафа, где выстроилось всё собрание сочинений Раттер-Кристи. Сцепив руки, мальчик неловко оглядывался и точно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Давай покажу тебе комнату, – предложил Николас. – А после можешь спуститься к Вельме на кухню.
– А так можно?
– Почему нет? – удивился Николас.
– Отец говорил, что не стоит сидеть у слуг.
Фыркнув, Николас повёл мальчика к лестнице на второй этаж:
– Я постоянно мешался под ногами нашей кухарки, когда жил в поместье отца. Зато мне перепадали свежие булочки! И Вельма будет рада поболтать с тобой. На кухне ещё Флора работает, она тебе понравится.
Лестницу покрывал ковёр, и это могло бы считаться роскошным, но в действительности скрывало истёртые ступеньки. Особняк не был новым, раньше тут жил какой-то лорд, умер от старости, у его детей были свои дома и карточные долги, поэтому жилище выставили на торги. На что-то пороскошнее у Николаса не хватило финансов, влезать в ссуды он не видел смысла, да и дом ему понравился. В потёртостях он находил очарование. Как знак того, что это не просто стены, что они… ну, могут стать домом.
– Ты живёшь один? – спросил Майлз.
– Да. На первом этаже гостиная, столовая, кухня и комнаты прислуги. Здесь живут Вельма, её муж Ирвинг, Флора и Тэмми. Конюшня мне не нужна, я езжу в дознавательских экипажах. На втором этаже три спальни и ванная. И я не шутил, можешь что-то переделать по своему вкусу, как мой воспитанник ты второй человек в доме.
– Мы ещё не оформили бумаги…
– Дэвиан над ними работает.
Майлз мог быть попросту не уверен, что Николас не передумает. Пока бумаги об опекунстве не подписаны, Майлз официально сирота и никто здесь.
На втором этаже были коридор и несколько дверей по обе стороны. Николас показал на свою спальню и на ту, что он успел захламить. Рядом со входом в комнату Майлза располагались окно и столик с безделушками. Остановившись, Майлз начал их рассматривать, неуверенно коснулся еловой веточки.
Хвоя не осыпалась, воду регулярно меняли.
– Ваша ночная веточка? – с любопытством уточнил Майлз.
Хотя Николас просил обращаться к себе неформально, иногда мальчик забывался. Вот как сейчас, когда его интересовала хвоя.
– Да, – кивнул Николас. – Неплохо держится, а?
В середине зимы, в Хрустальную ночь, было принято зажигать огни, устраивать балы и гулянья. Друг другу дарили еловые веточки как знак жизни. Их нужно было хранить все последующие тёмные ночи, до самой весны. Тогда они сжигались как дань Безликому в Ночь смерти.
Николас неиронично считал, что хвою дарили примерно так: не помри, как эта веточка не облетает. Если она засыхала, это считалось плохим знаком.
Такие вещи особенно любили дети, вот и Майлз с интересом разглядывал, коснулся повязанной чёрной с серебром ленточки, но не стал спрашивать, кто подарил. Веточек была целая охапка, хотя остальные обошлись без украшений.
Комната Майлза была небольшой, но уютной спальней, чем-то напоминавшей Николасу комнату в Академии. Кровать тут одна. А вот шкаф и стол похожие.
– Можешь тут поменять что-то по своему усмотрению, – повторил Николас. – Если понадобятся покупки, а меня нет, смело спрашивай у Вельмы.
Присев на краешек кровати, Майлз провёл рукой по покрывалу. Да уж, на его спальню в доме Дотлеров не похоже. С другой стороны, последний раз та утопала в крови и кишках.
– Вы редко бываете дома? – спросил Майлз.
– Почти не бываю.
– Почему? Это же ваш дом.
– Не знаю. Наверное, не чувствую себя тут дома.
Николас так хотел собственный особняк, а в итоге ему было здесь неуютно. Ему везде было неуютно. И он сбегал в кабинет Айдена во дворце, дремал там. Но стоит чаще бывать дома, пока Майлз не освоится.
– Я работаю дознавателем, – сказал Николас. – Когда мы заняты расследованием, то задерживаемся, увлекаемся… дела не будут ждать. Сегодня мне тоже надо вернуться в Управление, и я обещал пообедать во дворце. Но к ужину буду.
Внизу Николас решил проверить скопившуюся почту. Все полученные письма складывались в специальное блюдо в прихожей, Николас быстро просмотрел пачку приглашений на салоны и обеды, хрустящую пергаментной упаковкой заказанную книгу и несколько открыток с котиками Льюиса Лейна.
Он нашёл и то, что ожидал: послание с пчелой, пришедшее ещё давно и тоже вопрошавшее «где ты будешь, когда придёт чёрная гниль».
– На работе, – буркнул Николас. – Конечно же, я буду на работе.
Обедали в милой дворцовой столовой сплошь в светлых бежевых тонах с инкрустированными янтарём картинами на стенах. Даже скатерть была фактурной, пепельного цвета. Тем ярче в тёплой обстановке ощущалось сумрачное настроение.
Айден сидел рядом с Николасом, ослабшая связь мерцала печалью, оно же было написано на лице Роуэна напротив, императрица тоже выглядела расстроенной.
Леди Корделия