Майлза позвали, и мальчик застенчиво присел на кресло. Вельма тут же принесла третью чашку, а Лидия начала болтать так непринуждённо, что Майлз заметно расслабился. Попивая чай, Николас не вслушивался в их слова. Голоса убаюкивали, хотелось лечь и поспать. Ещё и голова начинала болеть сильнее.
– Николас, ты уверен, что тебе сегодня стоит заниматься делами?
Он поморгал отяжелевшими веками и преувеличенно бодро заявил:
– Конечно! Но поверь, я не буду скакать по всему городу, съездим во дворец, да я в Управление.
Лидия сжала губы и прищурилась, и Николас бодро выпрямился в кресле. Он и вправду не ощущал себя больным.
Но не один раз слышал от Лидии, что у него отбитое чувство самосохранения. Наверное, ей Айден подсказал, обычно он так утверждал. И у Лидии были основания соглашаться.
На второй год в Управлении Николас пришёл к Лидии после одного происшествия. Они с Линардом тогда долго занимались делами аристократов, непыльная работёнка, и тут столкнулись с жёсткой запрещёнкой.
Парнишке Дину Харди было двадцать три, он трудился в Табачной компании Розмонда, которая в те годы расширила цеха в пять раз, одной из первых начав производить новомодные сигареты. Отец Дина воевал на Новых территориях, пока они не присоединились к Мархарийской империи, был ранен в ногу, получал пенсию от короны и подрабатывал смотрителем на кладбище Эвехарн. Оно располагалось на западе, почти за городом, но считалось одним из старейших и популярных. Склепы и места под могилы переходили по наследству и стоили баснословных денег. Когда же их приобретал новый владелец, предыдущие могилы потихоньку убирали, а останки сжигали.
Так, однажды старик Уильям Харди и раскопал древнее захоронение со времён Люциуса Коули. После одного из самых известных магов, промышлявших запретной магией, законы против подобных чар ужесточили. Вот какой-то аристократ и забрал с собой в могилу несколько запретных книг. Наследники потеряли право владения землёй на кладбище так давно, что даже имя аристократа поистёрлось на могильном камне. А часть записей осталась.
Уильям Харди никак ими не воспользовался, а вскоре умер от удара среди тех же могил. Но его сын Дин Харди оказался амбициозен, работы в Табачной компании ему было мало. Он изучил книги, собрал кружок сослуживцев и вместе с ними на кладбище сотворил ритуал. Вроде как ради того, чтобы самим завладеть компанией.
По задумке Дина Харди, обряд должен был пробудить древние силы, они бы забрали его сослуживцев как жертву (надо думать, те о таком исходе не знали) и вознесли Дина. Вместо этого ожили местные мертвецы и методично разорвали в клочья всех. Включая незадачливого Дина.
Дознавателей тогда вызвали почти всех. Их маги вычерчивали сложные формулы между могил, чтобы упокоить мертвецов, застрявших в одних и тех же действиях: костями и руками с полуразложившейся плотью кромсали кожу и внутренности неудачливых работников табачной фабрики. Дознаватели отдирали от жертв восставших трупов, а те, пока до них не доходила очередь магов, продолжали методично двигать руками с налипшими кусочками чужой плоти.
Николас думал поехать во дворец, но решил, что надо переодеться. Дом Лидии был ближе, и почему-то взять одежду там показалось хорошей идеей. Он явился к Лидии весь в крови и с ошмётками чьих-то внутренностей в волосах. Лидия страшно перепугалась, думала, Николас ранен, и вызвала лекаря. Пока его ждали, Николас отмокал в ванной, сумев объяснить, что вся эта кровь не его.
Оказалось, и его. Он и не заметил, что какие-то мертвецы, которых он пытался оттащить от тел, задели. Когда лекарь понял, что пяток ровных ран на рёбрах нанесён гниющими пальцами, то промыл, наложил повязку и исчез из дома Лидии быстрее, чем от запретной магии.
Николас его понимал. Он сам долго не спал нормально после произошедшего, начал пить бодрящие зелья, а потом пришёл отсыпаться в кабинет Айдена.
Рассказывать такие истории при Майлзе Николас не планировал. Тем более мальчик только-только начал оттаивать, и торопить Лидию Николас не стал. Они выпили чай и ели печенье, по крайней мере, Майлз ел, когда раздался звон дверного колокольчика.
– Кого-то ждёшь? – удивилась Лидия.
– Наверное, Линард решил заехать по пути.
Но в комнату вошёл не Линард. С удивлением Николас смотрел на двоих мужчин в чёрной форме императорской гвардии с вышитыми на груди серебряными воронами с костями, знаком правящей семьи. Они настолько удивили Николаса, что он не сразу заметил респираторы на обоих мужчинах.
И тут понял, что это охрана. Потому что вслед за ними в гостиную вошёл Айден с ещё одним мужчиной. Принц тоже был в мундире, а нижнюю половину его лица скрывал массивный респиратор. Такие делали алхимики, заполняя фильтры травами, но у аристократов и тем более принца ещё и дополнительно зачаровывали. Штуки дорогие, зато от большинства болезней защищали.
Чёрные глаза Айдена блестели, но он не сказал ни слова, замерев в дверях. Вперёд выступил четвёртый человек с густыми седыми волосами, тоже в респираторе, единственный не в мундире, а в обычном пиджаке аристократа. Николас узнал Чарльза Линдгрена, главного императорского лекаря. Приходилось с ним несколько раз взаимодействовать, и Линдгрен Николаса почему-то невзлюбил. Тот отвечал взаимностью, хотя и признавал, что лекарь отличный.
– Пройдёмте в другую комнату, – сказал Линдгрен.
В руках он держал обычный лекарский саквояж, а голос звучал глухо из-за респиратора. Николас терпеть не мог, когда ему указывали, особенно в сопровождении двух стражников, поэтому тут же взвился:
– Может, объясните, что происходит?
Николас перевёл взгляд на молчавшего Айдена. Тот не всегда объективно оценивал чужие болезни, но тащить сюда императорского лекаря? К тому же совсем не понимавшего, когда стоит помолчать, потому что он снова сварливо сказал:
– Не задерживайте всех, лорд Харгроув, пройдите уже.
Гвардейцы сделали полшага вперёд, готовые силой тащить Николаса, а вот Айден по-прежнему не двигался и молчал. Связка тоже ничего не передавала, они давно не колдовали.
– Сначала объясните! – Николас вскочил с кресла. – Что происходит?
– Николас! – голос Айдена прорезал комнату, заставив всех замереть. Но тут же из принца он превратился в друга. – Пожалуйста, Ник.
Респиратор скрадывал и голос, и выражение лица, видны были глаза, но без этого и без связи Николас растерянно кивнул. Он слишком хорошо знал Айдена и сейчас почти физически чувствовал его боль. Дело точно не в простуде.
– В реке найден труп умершей от гнили женщины, – сказал Айден. – В Серебрянке. В районе Дымного острова.
Соседний с Эгретским углом квартал. Если тело нашли около Дымного острова, течение оттуда шло как раз к Эгретскому углу. И тому мосту, где Николас вчера искупался.
– Мы не знаем, сколько труп там пролежал, – голос Айдена шелестел, как перетираемые меж пальцами высохшие, умершие лепестки