Дрекс вытягивает руку, красное сияние в тумане, трое парней падают на колени и кричат от боли.
– Но ты, – Патро испепелял меня взглядом, – бессильна. Честно говоря, я удивлен, что ты пережила первые две недели, и до сих пор не верю, что все это не было одной большой гребаной случайностью.
Все мое существование – случайность.
Каким-то образом моя жизнь бросает вызов всем математическим шансам, и всегда становится только хуже.
– Может быть, – медленно произнесла я, – я не… переживу следующую неделю.
Потребовалось несколько секунд, чтобы они поняли смысл сказанного.
В глазах Патро сверкнул злой огонек.
– Ты все еще угрожаешь нам? – Он склонился к столу. Ахиллес сжал кулаки.
В голове заиграла зловещая мелодия.
Впервые в жизни я чувствовала себя опасной, словно играла с зажженной спичкой над разлитым бензином.
Вот какая на вкус власть.
Мне нравилось.
Ахиллес разжал кулак и положил руку на плечо Патро. Он потянул его назад и принялся успокаивающе гладить по спине.
Патро выпрямился.
– Даже не думай, мать твою, испоганить все, что мы…
Бум.
Из коридора в кухню повалил дым.
Отлично, еще один Спартанец телепортировался в дом. Это, наверное, те тупые врачи. Надеюсь, они еще живы.
В кухню вошла высокая фигура в рваном черном плаще.
– Милые, я дома, – саркастически пропел хриплый мужской голос.
Нет.
Я боялась моргнуть.
Пошевелиться.
Вдохнуть.
Скрытая капюшоном голова новоприбывшего задевала потолок. Ростом и обхватом плеч он мог посоперничать с Ахиллесом и Августом.
– Что ж, – мрачно усмехнулся он. – Выглядит уютно.
Пожалуйста, Боже, убей меня.
И как можно скорее.
Харон – Охотник, один из двух существующих в мире наследников-Хтоников, сын Артемиды и Эребуса, наполовину существо, убийца Кристоса – снял свой темный капюшон.
Серебряная корона с рубинами красовалась на взъерошенных черных волосах.
Я сглотнула.
В серо-голубых, словно лед, глазах плясало пламя, на бледной коже залегли тени, сильнее подчеркивая острые, словно лезвия, скулы.
Красота Патро была классической, а привлекательность Харона пугала.
Он улыбался, сверкая белыми зубами, с тем же злобным выражением, что и в момент утопления Кристоса.
От него пахло сильным ливнем. Солью с примесью дождя. Ураганом.
Смертью.
– Мы тебя не ждали, – удивленно произнес Патро. – Ты пришел пожаловаться на новый закон о браке? И ты, и Август в силу возраста должны связать себя узами брака в этом году. Что будешь делать?
Харон мрачно улыбнулся.
– О, я не переживаю. Думаю, я нашел… решение.
– Какое? – спросил Патро. – Они наложили запрет на всех. Лазеек нет. ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ Остаются только Олимпийцы и существа, но все подходящие кандидатуры Олимпийцы уже успели прикарманить себе.
– ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ – со зловещим смешком спросил Харон. – ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■
Патро пожал плечами, но на его щеках проступил темный румянец.
Я сглотнула.
Патро недостаточно кровожаден для него? С кем он общается, на ком хочет жениться? На Сатане?
Харон небрежно оперся бедром о край столешницы и взял пирожное.
– Скажем так, есть одна лазейка. Мне кое-кто приглянулся. Можно даже сказать, что я становлюсь одержимым.
Эм, почему он смотрит на меня?
Его плащ распахнулся, и на шее стала видна татуировка «Furia».
В общепринятом употреблении слово значило «ярость», но я встречала и другой перевод, только не могла вспомнить. Что-то из сленга.
Значение крутилось на языке и сводило меня с ума.
Шелковистая белая рубашка обтягивала широкую грудь Харона, и пуговицы с голубыми бриллиантами сверкали на солнце, едва удерживая опасно натянувшуюся ткань.
На мускулистых бедрах виднелись кобуры для пистолетов и ножа. Дорогие брюки сидели идеально по фигуре.
Кинжал покрывала свежая кровь.
Зазнобе Харона, кем бы она ни была, нужно было срочно ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■
– Что я пропустил? – медленно спросил Харон.
– Алекс тут… – медленно произнес Патро.
Я в ужасе посмотрела на своего наставника. Почему он привлекает ко мне внимание? Помогите?
– …решила нам угрожать, – договорил Патро, злобно ухмыляясь. – Она сказала, что собирается специально умереть, чтобы мы не смогли стать генералами.
Я прикусила нижнюю губу и почувствовала металлический привкус.
Харон тщательно прожевал.
– Неужели? – медленно спросил он, его хриплый голос гулко разносился по комнате, словно предупреждение. – Как… интересно.
Сознание услужливо подкинуло образы кровавых брызг, слетающих с клыков хищника, пирующего моим трупом.
Выражение лица Харона было бесстрастным, слишком бесстрастным. Под маской спокойствия бурлило что-то злое.
В нем чувствовалась свирепость, словно лишь одно неверное движение могло сорвать с него фасад цивилизованности и пробудить убийственную ярость.
– Я п-пошутила, – я выдавила из себя жалкий смешок.
Харон сглотнул, и слова заклокотали в его горле.
– Надеюсь, что так, – тихо сказал он, слизывая сахар с большого пальца.
Его ногти были выкрашены в черный цвет, а на правой руке красовалась татуировка в виде скелета.
Взгляд льдисто-голубых глаз задержался на мне.
По моему телу пробежали мурашки.
Он смотрел на меня так пристально, словно желал заглянуть в самую душу.
Я потупилась, глядя в стол, шея зудела под тяжестью его жестокого взгляда, а перед глазами промелькнула вся моя жизнь.
– Аид, – спокойно сказал Харон, – хочет, чтобы я обсудил с вами двумя поступившую информацию и стратегию передвижения Титанов, прежде чем мы отправимся на следующую миссию.
Он говорит об Ассамблее смерти.
– Следующие несколько дней я проведу в своей комнате в вашем чудесном сарае, – добавил он. – Пока мой напарник занят другими делами.
Сарай? Это самый красивый дом, который я когда-либо видела. Видел бы он, где я жила.
Мои наставники встали, заскрипев стульями.
Я продолжила сидеть, только наклонила голову немного в сторону, чтобы они оставались в поле моего зрения.
Патро отвесил глубокий поклон Харону.
– Мы рады вашей компании – мы живем, чтобы служить вам, о ужасный, – сказал он голосом, полным почтения. – Не все из нас могут жить на вилле, как вы.
Я удивленно открыла рот.
Они поклоняются ему, потому что он наследник? Разве Харону не двадцать шесть? Он же всего на несколько лет старше Патро.
Патро разразился смехом, а Харон закатил глаза.
Он пошутил.
Кто бы мог веселиться с чудовищем?
– Как тебе жизнь почтенного наследника? – насмешливо спросил Патро. – Я слышал, что из-за гребаного закона о браке в этом году ты самый завидный холостяк в высшем обществе. ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ Я слышал, что некоторые существа тебя преследуют.
Харон сжал челюсти.
– ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■
Не смотреть тебе в глаза кажется очень разумным.
Как и выйти замуж за богатого, чтобы больше не бояться голода.
Я бы так и сделала.
– Погоди, – Патро насмешливо охнул, – но ведь их мамы и папы Олимпийцы сказали им, что они особенные.
Оба мужчины рассмеялись.
Я прищурилась, пытаясь понять, действительно ли родители так